Я приду туда, где ты нарисуешь в небе солнце
Название: Когда ты вернешься
Автор: Хельгрин
Бета: пока нет
Размер: макси
Канон: Макс Фрай: Лабиринты, Хроники, Сновидения Ехо
Пейринг/Персонажи: Шурф/Макс
Категория: слэш
Жанр: drama
Рейтинг: R
Предупреждения: так или иначе упоминается канон всех книг. ООС тоже есть, куда без него.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Disclaimer: Все права принадлежат автору. А трава – мне.
Комментарии: спасибо моему соавтору, Снарк, которая честно тестридит все это.
Глава IV
читать дальшеСледует признать: некоторые вещи все-таки происходят в моей жизни исключительно вовремя. Вот например, сейчас вечно раздражавшая меня долгая дорога, включавшая тряску в автобусе, поездку на метро и прогулку пешком в обоих направлениях, оказалась весьма кстати. Я мог спокойно и в одиночестве подумать о произошедшем. Конечно, некоторое время я упражнялся в самовоспитании, доказывая себе, что не стоило так раскисать из-за каких-то там снов, да и перед Шурфом теперь стыдно. Но занимался я этим недолго, минут пять от силы, потом поставил галочку, и с чувством выполненного долга покончил с этой обязательной, но скучной частью внутреннего диалога.
Без малого шесть лет жизни в Ехо, ровно как и вся прочая моя жизнь, настойчиво приучали меня к тому, что сны – далеко не всегда просто сны. В особенности такие реалистичные. Знаем уже, проходили – сначала сны снятся, потом в другом мире оказываешься... Странно, но мысли об Ехо не причиняли мне сейчас такой острой боли, то есть больно, конечно, было – но как от старого перелома. Притерпеться можно, в общем. Время, говорят, лечит. Ну да, только в моем случае лекарство называлось несколько иначе.
Что за странная фраза про лоохи? Я, конечно, мог сколько угодно подшучивать, но нелогичность Шурфу никогда не была свойственна. Далось ему это лоохи! Я покрутил этот факт и так и этак, но приемлемого объяснения не нашел. Насколько мне было известно, никаких пунктиков относительно одежды у Шурфа не было – это вам не Мелифаро. Ну, грязи он не выносил, бывает. И все-таки?
Продолжая размышлять, я закурил, потихоньку идя обратно к дому. Ладно, Очевидной магии здесь нет, что и понятно. Но с Истинной магией все в порядке – об этом не раз говорил Джуффин, и, кажется, Махи. Между прочим, когда мы ездили в графство Хотта, Шурф отлично пользовался Истинной магией, и о силе Стержня мира не тосковал. И вообще, что-то я не припомню, чтобы отъезд из Ехо вообще когда-либо мешал ему колдовать. Или магия здесь настолько иной природы, что даже такой сильный колдун как Лонли-Локли с трудом может ее использовать? А при чем здесь вообще мой сон?
Я вооружился мысленной лопатой и занялся самокопанием. Нет, пожалуй, я не боялся за него в этом мире. Разумеется, первые недели я ходил рядом с ним как привязанный, объясняя правила дорожного движения, социальное устройство и общепринятые стереотипы поведения. Но оказалось, что мой друг подготовлен ко всему этому куда лучше, чем я мог предположить. В свое время он методично пересмотрел все притащенные мною фильмы, да и книг из моего мира перечитал немало. Конечно, в жизни все немного иначе, чем в художественной реальности, но общие представления у него уже были. И уж точно я не мог представить себе стрельбу на улицах, да еще и такую настоящую. Я и винтовку-то в тире в руках держал пару раз в своей жизни, явно недостаточно, чтобы навоображать огнестрельное оружие во сне.
Ладно, сэр Шурф обещал мне никуда из дома не выходить, а это означало, что так он и поступит. Потому что на честном слове Лонли-Локли повеситься можно, оно куда надежнее, чем, скажем, крюк для люстры. Вот его самого и спрошу, в конце-концов, это его прямая обязанность – заниматься просвещением необразованного меня.
Стоило мне засунуть ключ в замочную скважину, как лицо обдало внезапным жаром. Очень знакомым жаром посторонней магии. Я даже подумать ни о чем не успел, как уже стащил перчатки, а мой привычный зеленый смертный шар влетел в прихожую, раскатился мерцающей волной и погас. Ошарашенный тем, что я, оказывается, все еще (или уже?) могу пускать свои шары, я прислушался. В квартире было тихо и, кажется, пусто.
Сердце совершило какой-то невероятный кульбит, одновременно стукнувшись в горло и в пятки. Не знаю, чего я испугался больше – того, что он исчез, или того, что с ним что-то все же случилось, но метнулся в комнату, топоча, как стадо менкалов.
- Дырку над тобой в небе, - едва не растянувшись на ковре, пробормотал я с облегчением.
Я тут за него боюсь, шары смертные пускаю, а он дрыхнет. Впрочем, что-то все равно было не так. Обычно сэр Шурф изволил почивать, вытянувшись на спине и не шевелясь всю ночь напролет, причем спал чутко, как сторожевой пес. А сейчас он свернулся калачиком, обнимая себя за плечи, будто замерз. И даже не проснулся ни от скрипа двери, ни от моих шагов. И выглядел в полном соответствии с выражением «краше в гроб кладут».
Я присел рядом и осторожно поднес пальцы к его носу, далеко не сразу ощутив дыхание.
Интересно, чего ему на самом деле стоило выдернуть меня из того кошмара?...
Я поколебался, но все же осторожно тронул его за плечо:
- Шурф, ты в порядке?
Мой друг явно с усилием выцарапал себя из сна и приоткрыл мутные глаза. Весьма непохоже на Лонли-Локли, должен сказать. Сколько я его знаю, вечно завидовал тому, как легко и бодро он просыпается, готовый соображать и действовать немедленно. Высокое, между прочим, искусство!
Его ладонь, совершенно ледяная, поймала и сжала мои пальцы.
- Ты успешно съездил, Макс?
Я кивнул, глядя на него со смесью недоумения и беспокойства.
- Шурф, что происходит? Расскажи мне все с самого начала.
- С начала не могу, - он повозился и сел, прислонившись к стене. – Начало всего было слишком давно, и, боюсь, мои знания в этой области прискорбно малы.
- Честно говоря, шуточки в стиле Джуффина тебе не слишком удаются, - проворчал я. – Расскажи мне, при чем тут твое лоохи, мой сон и вообще, что с тобой происходит?
Он похлопал рядом с собой по ковру, приглашая. Пришлось стянуть куртку, ботинки и усесться около него. Шурф неодобрительно покосился на оставленные мною грязные следы, но ничего не сказал. Ничего, подумаешь, уберу. Живя в тесной квартирке вместе с Лонли-Локли, волей-неволей приходится становиться таким чистюлей, что аж самому противно.
Однако вместо объяснений, мой друг вытянул вперед руку ладонью вниз.
- Видишь?
- Что я должен увидеть?
Рука как рука, без Перчаток Смерти ничего такого особенного.
- Макс, ты невнимателен, - с осуждением сказал Шурф. – Ты знаешь меня давно и хорошо. Пожалуй, лучше всех прочих. И все-таки ничего не замечаешь?
Я честно принялся рассматривать его конечность. Ни дополнительных пальцев, ни летящих во все стороны искр, ни зеленой кожи, словом, ничего такого. Самая обычная рука. Длиннопалая такая, ну и сам сэр Шурф не коротышка.
О черт!
- Шурф, а где твои защитные руны? – я схватил его за запястье и начал пристально разглядывать пальцы.
От защитных рун, которые оберегали владельца Перчаток Смерти от его же собственного страшного оружия, осталась невнятная тень. Если не знать, что они там были, – ни за что не заметишь.
Я вдруг представил себе, что Лонли-Локли с неудовольствием заявляет мне, что в моем мире пользуются такой бытовой химией, что с его рук даже начертанные магией руны слезли. Но он, конечно, сказал нечто иное:
- Эти руны подпитываются силой самого мага, Макс.
Я переварил новую информацию и в ужасе уставился на него.
- Нет-нет, я не имею в виду потерю Искры. – Успокоил он меня, верно истолковав мой панический взгляд. – Абсолютная потеря магии настолько редко встречается, что ты с ней практически не сталкивался. Я говорю – практически – поскольку ты все-таки был лично знаком с одним господином, с которым она случилась.
Я судорожно принялся вспоминать, и должен был признать, что моя память потерпела сокрушительное поражение.
- Кажется, мы такого не расследовали, Шурф.
- Верно, не расследовали. Но все-таки ты имел дело с человеком, пережившим подобное. – Мой друг подождал моей реакции, понял, что озарения от меня не добъется и сжалился. – Магистр Нуфлин.
- Но... у него это произошло от возраста, а ты-то тут при чем?
Мой друг помолчал, словно бы решая, с чего лучше начать:
- Помнишь тот вечер, когда я пришел?
- Еще бы.
- Ты тогда посмеялся над моей фразой про белое лоохи.
Ага, значит все-таки лоохи. Ну-ну.
- Видишь ли, последнее время мне по долгу службы приходится носить другой наряд: белый с голубым кантом.
Моя челюсть совершенно самостоятельно отпала.
- Ты вступил в Орден Семилистника? Зачем?
- Не совсем так, - он явно наслаждался моей растерянностью. – Скорее, меня в него вступили. И заставили стать Великим Магистром.
Да уж, узнаю своего драгоценного шефа. Юмор в стиле сэра Джуффина Халли, зуб даю.
Я не выдержал и рассмеялся.
- То есть ты теперь – Великий Магистр Ордена Семилистника? Серьезно?
Шурф развел руками и кивнул, словно бы говоря, что такая неприятность может случиться даже с лучшими из нас.
- Между прочим, это все из-за тебя, - добавил он, подождав, пока я перестану веселиться.
- Неудивительно. Почему-то все, что происходит – происходит из-за меня, - ехидно отозвался я.
- Ну что ж ты хочешь, Макс. Такова участь Вершителя.
Типичный образчик шурфовской иронии: что-то между «он пошутил?» и «он это серьезно?».
- Шурф, могу тебя заверить, мне никогда не хотелось, чтобы ты возглавил этот грешный Орден. Даже когда ты будил меня по утрам, я вовсе тебе этого не желал, не поверишь.
- Поверю, - серьезно возразил Лонли-Локли. – Но все же именно ты сообщил сэру Халли необходимые для назначения Великого Магистра детали. А остальное, как говорят в твоем мире, было делом техники.
- Не техники, а шефа, - понимающе кивнул я. – Но это не меняет сути. При чем тут утрата магии?
- Видишь ли, Макс, должность Великого Магистра такого влиятельного Ордена сопряжена не только с рядом обременительных обязанностей, но и является своего рода магическим ритуалом, через который должен пройти тот, кто собирается ее занять, и в этом ритуале заключено...
Я кивал, все еще продолжая смотреть на его руку. В общих чертах я уже понял, что он скажет. Что-нибудь про близость Сердца Мира, ограничения на магию и все такое прочее. Кажется, впервые я пожалел о том, что я не в Ехо, не потому, что ужасно скучал по этому сумасшедшему и чудесному городу и по оставшимся там друзьям. А потому, что будь я там – я бы этого не допустил. Я бы что-нибудь придумал. По крайней мере, я бы не оставил его с этим всем наедине.
И я сделал что мог – накрыл его пальцы своими, снова поразившись тому, какой холодной оказалась его кисть.
Шурф умолк посреди фразы, едва заметно вздрогнув – будто это не я сейчас растапливал этот лед, а он.
- Почему ты уверен, что это навсегда?
- Видишь ли, во время совершения этого ритуала, я не распознал в нем угрозы своей магии, иначе я нашел бы способ от него отказаться. Впоследствии, когда я стал замечать встревожившие меня симптомы, я нашел и прочитал все, что с этим связано. Магия Великого Магистра этого Ордена накрепко связана со всеми его послушниками, с самим Иафахом... Словом, даже если бы я убил всех членов ордена и разрушил все орденские постройки – моя сила бы не смогла вернуться. Так что мне даже не пришлось заниматься этой утомительной работой. Хотя – ты удивишься, Макс – порой очень хотелось.
Я слушал спокойный размеренный голос Лонли-Локли и все еще разглядывал свою руку с неровно обгрызенными ногтями, согревающую его ледяные пальцы. Потому что смотреть ему в глаза было невыносимо. Кажется, я слишком старательно лелеял и тетешкал свои несчастья, если до сих пор не удосужился выяснить, что произошло у Шурфа и почему он, бросив все, заявился сюда. Когда в той, прежней, жизни мы с ним ездили в Хотту разбираться с его наследством, Шурф рассказывал мне про «Бич магов» - что-то сродни болезни, влекущей за собой внезапную потерю всей магической силы. Но эта штука все же оставляет надежду на выздоровление. Тут, судя по всему, надежды не было.
- Чему же тут удивляться? - наконец выдавил я. – Я бы и сам, наверное, разнес бы все, до чего дотянулся.
- Ты же знаешь, что для меня такое поведение немыслимо, - строго ответил Лонли-Локли. – Я не готов вместе с магией и семьей потерять еще и себя самого. Разом лишиться всего, что составляет основу моей личности – это все же слишком.
- А что случилось с леди Хельной? – ужаснулся я.
- Ничего, к счастью. Это просто традиция – считается, что служение в Ордене несовместимо с супружеством. Как ты понимаешь, занимая такой пост, с этим приходится считаться. Впрочем, мы не перестали быть близкими людьми. Об этом, кстати, меня уведомили, в отличии от всего остального. Хотя, возможно, наш давний разговор с сэром Джуффином о «Биче магов» и его собственном опыте выживания без магии, можно считать своеобразным уведомлением.
- Слишком уж хитрая получается конструкция, даже для шефа. Хотя когда речь идет о нем, все возможно. И главное, Шурф – усмехнулся я, - ты даже не можешь сказать, что тебя не предупреждали.
– Я тоже пришел к аналогичному выводу, и не собирался высказывать никаких претензий ни сэру Халли, ни его Величеству, что было бы просто смешно, – кивнул Лонли-Локли. – Просто когда я понял, что моя магия иссякает, то решил, что хочу навестить тебя. Точнее, я хотел этого с тех пор, как ты исчез из Ехо. Но теперь я счел, что никакие обязательства не могут перевесить того, что возможность осуществить это вот-вот станет мне совершенно недоступна.
Я отчетливо слышал, как на улице смеялись дети – около дома залили каток, и я обещал Шурфу научить его кататься на коньках, предвкушая потеху. Впрочем, вполне может статься, что Мастер Пресекающий просто встанет на них и поедет, даже не думая падать.
Бывший Мастер Пресекающий. В голове не укладывается.
Я боялся даже думать о том, что он испытывал, день ото дня замечая, что его магия слабеет. Конечно же, это было частью моего наивного представления о том Мире, но в моем личном ранге Лонли-Локли был почти таким же могущественным колдуном, как Джуффин. Все остальные, включая таких титанов, как Махи Аинти или Мабу Калоха, делили почетное третье место. Шурф колдовал как дышал, он учил меня всем этим простым и эффектным штукам вроде Смертного шара, коллекционировал редкие заклинания, управлял погодой. А теперь? Я прожил в Ехо шесть лет, и когда Тихий город выкинул меня в мой мир, магия была последним, по чему я тосковал. Но он родился и вырос колдуном, и что бы он ни говорил мне сейчас, я был уверен, что его истинное отношение к потере магической силы узнал тогда, в «комнате для бесед» негостеприимного дома Кутыков Хоттских. «Есть вещи страшнее смерти», - вот как он думал.
- На самом деле все оказалось не так страшно, - мягко сказал Лонли-Локли, в очередной раз с легкостью угадывая мои мысли. – Видишь ли, я долго размышлял над этим, и пришел к выводу, что наличие магии является приятным дополнением, но вовсе не необходимым условием для существования. Так что нельзя сказать, что я лишился чего-то жизненно важного. В конце-концов, я считаю, что возможность пожить в другом мире и узнать его изнутри – вполне равноценная замена. И это благодаря тебе, Макс.
- Знаешь, хреновое какое-то «благодаря». Меня вполне бы устроило, чтобы ты пожил в этом мире со всей своей магией.
- Я знаю, - важно кивнул Шурф.
- Возможно, если я буду думать об этом почаще, она вернется? – ну хотелось мне оставить ему надежду. Да и себе тоже, если уж быть честным.
- Этого я тебе обещать не могу, - меланхолично отозвался мой друг. – Зато точно знаю, что если этого не случится – а этого скорее всего не случится, потому что моя удача не так уж и велика – ты начнешь себя упрекать, в том, что недостаточно старался. Ну или еще в чем-нибудь подобном. А мне бы этого не хотелось.
Я судорожно поискал проторенную дорогу, на которую можно было бы вывести наш разговор с той скользкой тропинки, по которой он устремился. И, кажется, нашел.
- Слушай, а ведь еще вчера я совершенно точно видел эти грешные руны на твоих руках. Ну помнишь, когда ты меня под воду засунул, а потом полотенце протянул?
Шурф покосился на меня как-то досадливо, словно я задал тот вопрос, на который ему совершенно не хотелось отвечать.
- Да, вчера они были намного отчетливее.
- И что случилось?
Черт, теперь я и сам не был уверен, что хочу узнать ответ.
- Я воспользовался твоим сегодняшним отсутствием, Макс, и взял на себя смелость оградить твое жилище.
Я молча уставился на него, ожидая продолжения.
- Этой группе заклинаний меня научили еще в Ордене Дырявой Чаши. Теперь, находясь дома, ты не будешь подвержен действию любого колдовства, включая также попытки внушения, заклинание Призыва, ну и так далее. Конечно, эту защиту можно сломать, но для этого требуется достаточно серьезная подготовка, да и живых магистров этого ордена осталось совсем немного, насколько я знаю.
- Ты это сделал из-за вчерашнего сна?
- И из-за него тоже, - кивнул Лонли-Локли.
Я вспомнил обдавший лицо жар, мой Смертный шар, осветивший прихожую...
- Шурф, а ведь я смог создать свой шар! Почувствовал твое колдовство, не понял, что это такое и... Слушай! А ведь я могу, пожалуй, все поправить!
Я вскочил на ноги, взбудораженный открывающимися перспективами. Может быть, из-за того, что Шурф, очевидно из последних своих магических сил, наложил эту грешную защиту, я избавился от какого-нибудь пакостного заклинания, оставленного мне на память Тихим городом? И теперь я могу просто приказать ему, чтобы его магия вернулась?!
Надо сказать, что пока я бегал по комнате туда и сюда, запинаясь о собственные разбросанные ботинки, мой друг даже не проявил особого интереса к моим гениальным размышлениям.
- Ты ведь мне доверяешь? – спросил я его на всякий случай.
- Странный вопрос, Макс, - я готов был поклясться, что заметил скользнувшую по его лицу тень улыбки.
Я сосредоточился и особым образом щелкнул пальцами. Смертный шар как миленький сорвался с моих пальцев и влетел точно в лоб Шурфа. Я и забыл, какой противный при этом получается звук.
Не то чтобы я приходил в восторг от перспективы услышать от него «я с тобой, хозяин», но это было бы лучше, чем абсолютное молчание. По крайней мере, это бы означало, что у меня все получилось.
Лонли-Локли просто смотрел на меня немигающим взглядом, таким тяжелым, что я сам едва удерживался от того, чтобы брякнуть что-нибудь вроде «что угодно моему господину, великому и ужасному?».
Я уселся напротив него, вглядываясь в лицо.
- Шурф, ты чувствуешь что-нибудь?
- Да, - задумчиво ответил он. – Легкое жжение в месте соприкосновения с кожей и, пожалуй, все.
- То есть никакого желания принести мне клятву вассальной верности и вернуть свою магию ты не испытываешь?
- Я не совсем понял, что именно ты имеешь в виду, Макс, но попробуй все-таки приказать мне. Вдруг получится?
- Ты знаешь что, закрой на всякий случай глаза. Ну, понимаешь, чудеса и все такое.
Мой бывший коллега кивнул, соглашаясь, и выполнил мою просьбу. Я на всякий случай обдумал, что именно я хочу ему приказать – спасибо тому же сэру Шурфу за уроки! – и взялся за дело.
- Хочу, чтобы к тебе вернулась вся магическая сила, которой ты обладал перед тем, как стал Великим Магистром Ордена Семилистника! - торжественно изрек я.
Шурф тут же распахнул глаза и удостоил меня одобрительным кивком. Ну да, а то ведь я чуть было не брякнул «верни себе всю свою магическую силу». И получили бы мы оба Безумного Рыбника, вот было бы веселье...
Шурф вытянул руку, и мы как два ненормальных вытаращились на нее. Думаю, ни один в мире специалист по маникюру так не разглядывал обычные человеческие ногти, как мы сейчас.
И я увидел, как ярко и отчетливо проступили защитные руны на его пальцах. Честно говоря, давно я не испытывал такого ликования, как в этот момент. И такого ужаса, как в следующий – если, конечно, говорить о реальности, а не о сне.
Потому что Шурф вдруг захрипел, и его рука метнулась к горлу, словно пытаясь отодрать от шеи невидимую, душащую его удавку. Я позорно растерялся, пару секунд, пытаясь понять, что происходит. Я уж точно не приказывал ему задушиться!
- Нет! Шурф!
Вчерашний кошмар словно вернулся, демонстрируя себя во всей красе, только с другого ракурса. Он снова погибал, а я снова был беспомощным, как новорожденный младенец, не в силах отклонить неведомую опасность. И будить меня никто не собирался.
Борьба была явно неравной – точнее, и не борьба вовсе. Просто такой человек, как Лонли-Локли, не сдается без сопротивления. Но я с неприятной отчетливостью видел, как багровеет от натуги его лицо, как дрожит в немыслимом усилии рука, как судорожно вздрагивает грудь в попытке протолкнуть глоток воздуха, и ничего, ничего не мог сделать...
- Стань самим собой! – заорал я. – И освободись от моей власти!
И все кончилось.
Голова моего друга с глухим стуком ударилась о стену, и он хрипло, шумно вдохнул. Руны на ногтях побледнели и исчезли, снова превратившись в едва заметную тень. Он дышал жадно и часто, а я сидел на полу, ощущая себя так, будто в моем теле нет ни единой кости, и я растекусь сейчас здесь как жертва анавуайны, и даже скелета от меня не останется.
Слава всем грешным магистрам, аллаху, и кому там еще, что мне пришло в голову отменить действие этого своего шара.
Шурф попытался что-то сказать и закашлялся. Я бы на его месте просто убил бы меня без лишних слов – благо сэру Лонли-Локли для этого никакой магии не требуется, он и голыми руками меня вполне может укокошить. И, главное, есть за что.
- Спасибо, Макс, - хрипло и невнятно выдохнул этот невозможный парень, решивший меня, видимо, доконать.
- Спасибо? – мое изумление было таким неподдельным и глубоким, что его можно было разливать в пузырьки и прописывать в терапевтических дозах самым матерым скептикам.
- Ты вовремя, - пояснил он коротко и умолк.
- Да уж, я такой своевременный – самому страшно.
Я кое-как переполз и откинулся на стенку с ним рядом. Судя по всему, мой друг пытался договориться со своим телом и заняться дыхательной гимнастикой. Но тело с ним спорило и хотело дышать – жадно и много, а вовсе не в ритме вдоха на шесть.
- Знаешь, - я привалился к его плечу, потому что меня не то что ноги – даже задница в вертикальной позиции не держала, - а ведь если бы я не спас тогда этого Нуфлина, дырку над ним в небе, ничего бы и не было.
Шурф помолчал немного, стараясь вдыхать и выдыхать размеренно.
- Ты упрощаешь причинно-следственные связи, - наконец ответил он. - Мало того, что никто не может знать, какое из действий когда и к чему может привести. Но ты еще и не учитываешь такое количество параметров, что я даже не знаю, с чего начать опровергать выдвинутый тобой тезис.
- Это потому, что ты не приемлешь бинарную логику, - пояснил я. – А я, например, точно знаю, что если бы не я, Джуффин не смог бы запихнуть тебя в этот чертов Орден. Если бы не моя дурацкая идея, ты бы не начал задыхаться. Если бы не....
- Макс, ты не прав, - перебил меня Лонли-Локли, пожертвовав ради этого высказывания своим уважением к правилам приличия. – Вот тебе пример использования бинарной логики. Ты или прав, или нет. Так вот, сейчас – второй вариант. И, кстати, то, что я не люблю бинарную логику, вовсе не означает, что я не умею ей пользоваться.
Ну да. Пережить это вот все, а потом сидеть у стенки, прислонившись друг к другу, на манер двух алкашей, пытающихся найти опору в этом неустойчивом мире, попутно решая вопрос взаимного уважения. И рассуждать при этом о бинарной логике. Это вот правильно, очень по-нашему.
- Я тебя только что чуть не убил, парень, ты это хоть понимаешь?
- Не ты, а связанные с моей должностью ограничения, очевидно, - тут же поделился своим выводом Лонли-Локли. – Очень разумно, кстати, не испепелять нарушившего клятву, а дать ему время одуматься и отменить содеянное. Вполне в духе сэра Нуфлина.
- Ну да, - не мог не согласиться я. – А то ж так Великих Магистров не напасешься, а он – известный скупердяй.
Шурф издал нечто среднее между смешком и кашлем.
- Зато мы выяснили, что твои Смертные Шары действительно работают.
- Кстати, а почему тогда ты так и не произнес эту чертову фразу? В смысле, не то чтобы услышать ее от тебя было моим тайным извращенным желанием, но почему эта штука подействовала только наполовину?
- Почему ты решил, что она подействовала наполовину? – удивился Шурф. – Эта штука, как ты изволил выразиться, подействовала именно так, как всегда действовала в твоем исполнении.
- А фраза? Сколько помню, все всегда говорили эту грешную фразу. То есть иногда я слышал и другие вариации ответа, но смысл оставался тем же.
- Видимо, дело в том, что моя преданность тебе, Макс, настолько очевидна, что не нуждается в подтверждениях.
Пару минут я переваривал это утверждение с позиций бинарной логики и вообще без всякой логики, потом отодвинулся и посмотрел на него.
Шурф Лонли-Локли рассеянно потирал шею, на которой уже проступала безобразная багровая полоса. Я пялился на его резкое, измученное лицо, прилипшие к вискам волосы, и не знал, что сказать. В целом, его слова не стали для меня шокирующим откровением – я не раз на собственной шкуре убеждался в их истинности. Но вот сказанные после того, как его едва не удушили из-за моей идиотской идеи, - они наполнялись каким-то особым, пугающим смыслом. Что-то вроде того, что его преданность и доверие ко мне едва не стали причиной его смерти, и он говорит об этом абсолютно спокойно.
- Что тебя так удивило? – видимо, Шурфу надоело затянувшееся молчание.
- Ничего, - буркнул я, прислоняясь к спасительной стене. – Меня, по-моему, уже невозможно удивить.
- А я все же попробую, - тихо хмыкнул он. – Чтоб ты знал: если бы ты не так сильно желал увидеть меня, я никогда не смог бы попасть в этот удивительный мир.
- Скажи еще, что ты – мое осуществившееся желание, - смутился я.
- Между прочим, - в голосе Шурфа отчетливо проскользнула обида, - твоя ирония неуместна. Быть твоим осуществившимся желанием – большая честь.
- По-моему, ты перегнул палку, дружище, - проворчал я.
- Что я перегнул? – изумился он и даже обвел глазами комнату, видимо, пытаясь отыскать эту самую гнутую палку.
- Ничего, - расхохотался я. – Абсолютно ничего ты не гнул!
Только своим истерическим смехом и полной на тот момент невменяемостью, я мог объяснить то, что на долю секунды ощутил прикосновение его сухих губ к своему виску. Потому что ничем другим я это объяснить не мог.
Глава V
читать дальшеЧто можно сделать после таких насыщенных не слишком приятными событиями и шокирующими новостями суток? Раньше у меня был бы однозначный ответ – поныть. Ну так то раньше, когда рядом всегда – ну почти всегда – были девичьи колени, ныть в которые приятно и полезно для здоровья. На худой конец, за неимением коленей можно было послать зов шефу, выслушать пару десятков ядовитых колкостей и преисполниться бодрости и смысла жизни, которые мой шеф каким-то образом полагал неразрывно связанными с немедленным приходом в Дом у Моста и выполнением рабочих обязанностей. Теперь я что-то сильно обнищал – ни коленей, ни шефа, только мой друг Шурф, на свою голову решивший погостить в моем мире. Изливать на него страдания собственной тонкой душевной организации, вызванные тем, что я его же случайно чуть не убил, – это как-то не очень справедливо. А между тем, я интуитивно чувствовал настоятельную потребность поставить точку в этом подзатянувшемся кошмаре. А со своей интуицией я предпочитал не спорить, она такая зануда, почти как Шурф.
Вот только что могло бы быть этой самой точкой?
И тут я вовремя вспомнил о том, что нахожусь в своем родном мире, и подавляющее большинство моих соотечественников уже давно бы прибегло к замечательному средству, идеально расставляющему все точки, запятые, многоточия и прочие знаки препинания во всех запутанных ситуациях. Сакраментальное «дайте две, а то одной много, а вот две в самый раз», нехитрая закуска в виде маринованных огурчиков и квашеной капусты и оживившийся сэр Шурф, которому планирующееся действо было разрекламировано как универсальное средство от горестей, применяемое мире Паука. Ну а если он и заподозрил, что это самое универсальное средство слишком уж смахивает на обыкновенную пьянку, то благоразумно оставил эти подозрения при себе.
Попробовав предложенное, мой друг заметил, что при сходном эффекте напитка, качеством он значительно превосходит Джубатыкскую пьянь. Я преисполнился такой гордости, будто сам гнал этот, с позволения сказать, напиток, а теперь мы дегустировали плод моих неустанных трудов. И я тут же налил ему и себе еще – чтобы сравнить точно.
Судя по всему, за прошедшие сутки мой организм произвел такую дозу адреналина, что алкоголь в ней растворялся, даже не начав действовать. Опрокинув по второй, я закурил и предался созерцанию сидящего напротив друга.
У Шурфа было такое лицо, будто он не просто пил со мной водку, а мысленно проводил разложение употребляемого напитка на химические элементы с параллельным подсчетом процентного соотношения каждого из них. Серьезное, в общем, такое лицо. Впечатление портила только багровая полоса на горле. И чем старательнее я пытался ее не замечать, тем чаще пялился на нее, разумеется.
Шурф дернул плечами, словно ощущая мой взгляд.
- Я не хочу тратить магию на то, что через несколько дней пройдет само, Макс. Обычная странгуляционная борозда.
- Грешные Магистры, откуда ты таких слов понабрался?
- Что значит «откуда понабрался?», - переспросил Шурф с некоторым удивлением. - Я не раз говорил тебе, что обладаю некоторыми знаниями в области целительства, видимо, ты меня, как всегда, не слушал.
- Да нет, это я отлично помню, - я благоразумно решил не вступать в дискуссию. – И даже на своей шкуре твои навыки не раз испытывал, просто слово какое-то дикое.
- Мне не кажется, что определение «дикий» уместно применять к словам, - пожал плечами Шурф.
Не знаю уж, какими неведомыми путями мысли в моей голове от целительства и диковинного слова перешли к магии, но факт остается фактом – мне немедленно захотелось проверить, действительно ли я снова могу колдовать? При этом я отлично сознавал, что заниматься этим при Шурфе будет, мягко говоря, не слишком этично. И от невозможности наколдовать что-нибудь прямо сейчас, соответствующее желание грозило просто пожрать меня целиком вместе с потрохами.
- Не мучайся, Макс, меня совершенно не смутит совершаемое при мне колдовство. Поверь, у меня было достаточно времени, чтобы пережить эту потерю, и сейчас я отношусь к ней с должным спокойствием.
- У меня что, все на лбу написано или ты мысли мои читаешь? – возмутился я, скрывая свою радость от полученного разрешения.
- Просто представил себя на твоем месте, - лениво объяснил мой друг. – Это было не слишком сложно, знаешь ли.
Я схватил со стола стакан, из которого пил, перевернул его и особым образом щелкнул пальцами по донышку. Раздался тонкий высокий звон, и донышко исчезло, превратив мой стакан в своего рода дырявую чашу, только без ручки. Надо сказать, Лонли-Локли наблюдал за моими действиями с явным одобрением.
- Хочешь попробовать, что получится, если выпить этот крепкий напиток из дырявого стакана? Интересная мысль!
Ясно, никакая потеря магии не сможет укротить его научное любопытство. Впрочем, ради него я с радостью поработаю подопытным кроликом. Я налил очередную порцию своему другу, а потом, волнуясь, поднял собственный стакан и плеснул в него. Водка замерла прозрачным кружочком, даже не собираясь переливаться. Я прикрыл глаза и выпил залпом, внимательно прислушиваясь к собственным ощущениям. Если честно, я бы предпочел, чтобы волшебным эффектом этого действия стало желанное состояние добродушного опьянения, при котором хочется любить весь мир, а в качестве бонуса было бы неплохо избавиться от похмелья наутро. Однако ничего не произошло, опьянения так и не наступило, только появилась уверенность, что все мои способности ко мне вернулись, и сомневаться в этом просто глупо.
Шурф вгляделся в мое лицо, кивнул и вдруг протянул руку, требуя дать ему этот артефакт, сотворенный моими собственными стараниями.
Я заколебался. Просто живо вообразил себе, как он сейчас прольет эту грешную водку и что будет при этом чувствовать...
Но стакан, конечно, отдал. А что было делать?
Мой друг зачем-то покрутил его в руках и даже посмотрел в него на меня как через подзорную трубу. Потом взял бутылку и решительно налил себе несколько глотков.
Я едва удержался от вопля восторга – прозрачная жидкость даже не думала проливаться, а болталась себе в стакане, словно бы у него все еще было дно. По лицу Лонли-Локли было как-то не слишком похоже, что он удивился, он просто выпил налитое и вернул мне посудину.
- Интересные дела, - задумчиво сказал мне он. – Кажется, я понимаю, чем это можно объяснить. С одной стороны – это хорошая новость, но с другой...
Не успел я сгореть от любопытства и потребовать от него более развернутого комментария, как Шурф уставился на меня горящим, тяжелым взглядом.
- Макс, я настоятельно рекомендую тебе совершить прогулку, прямо сейчас. И не возвращаться домой как минимум несколько часов.
Не успел я возразить, что на сегодня набегался, и выходить на мороз очередной раз не испытываю никакого желания, как он добавил:
- Поверь, я прекрасно понимаю всю неуместность моей просьбы: гость выгоняет хозяина из дома, это действительно никуда не годится. И я намерен впоследствии просить у тебя прощения в любой форме, которую ты сочтешь приемлемой. Но, поверь, я настаиваю на этом только ради твоей собственной безопасности.
- А что мне угрожает? – лениво спросил я, снова закуривая и надеясь, что пока Лонли-Локли будет объяснять, какие именно неприятности могут поджидать меня в ближайшие часы моей жизни, я придумаю какой-нибудь весомый контраргумент, который позволит моей грешной пригревшейся тушке продолжать восседать на прежнем месте.
- Видишь ли, - он, наконец, отвел взгляд, - я как-то позабыл о том, что снадобья, оказывающие пьянящий или веселящий эффект, действуют на людей из другого Мира парадоксальным образом.
Тут я разом вспомнил Суп Отдохновения, сигарету с травкой и последовавшие за ней незабываемые подвиги великолепного сэра Шурфа в Кеттари, и мне стало смешно.
- Ну, если ты боишься, что проиграешь весь мой невеликий капитал, то я спокоен. Во-первых, мне должны заплатить гонорар, так что с голода мы с тобой не умрем. А во-вторых, я буду только рад, если ты немного развеешься.
Имелось еще и «в-третьих», которое я не стал озвучивать. А именно: прожив в моем мире пару месяцев, Шурф все еще очень слабо представлял, где именно находятся те самые злачные места, в которых можно что-нибудь выиграть или проиграть. Да и в казино, надо думать, играть ему не приходилось. По правде говоря, мне тоже. В общем, шансов повторить кеттарийский подвиг у Шурфа было мало.
- Я совершенно не боюсь проиграть твой капитал, Макс, а кроме того не перестаю сожалеть, что мое появление ввело тебя в непредвиденные расходы, особенно с учетом значительной разницы в оплате твоего труда в нашем Мире и здесь.
Я хотел что-то вставить, но он не дал мне этого сделать, вскинув руку, мол, не договорил еще.
- Я знаю, что ты хочешь мне сказать, и ценю твое благородство, а также утешаю себя надеждой, что когда-нибудь ты снова вернешься в Ехо, и я смогу компенсировать тебе все неудобства. Но сейчас я имел в виду нечто иное. Видишь ли, последний раз я пил из своей Дырявой Чашки перед тем, как совершить этот переход между Мирами, но с тех пор я даже не доставал ее, поскольку был уверен, что моей магии недостаточно для того уровня концентрации, который удерживает жидкость в сосуде без дна.
- Ну если так, то ты даже не представляешь, насколько я рад за тебя, дружище, - ввернул я.
- Я тоже рад, - согласился Шурф. – И мне приятно твое сопереживание, поверь мне. Просто проведенный эксперимент доказывает, что определенной части моей личности удалось ускользнуть от действия ритуала, и именно эта часть сейчас довлеет надо мной. Меня пугает ее непредсказуемость.
- А меня нет, - покачал я головой. – С Безумным Рыбником я знаком, с безупречно занудливой Истиной на королевской службе – тоже. И твердо уверен, что бояться этих замечательных ребят не стоит.
- Стоит, - сдавленно сказал Шурф. – Еще как стоит.
Что-то мне не понравилось в его голосе, не понравилось настолько, что некая часть меня тут же завопила о необходимости срочно делать ноги и вообще послушаться умного дядю и пойти прогуляться часов так на много, лучше до завтрашнего вечера.
Но я не успел ни разобраться с этим ощущением, ни ответить. В общем говоря, я успел только вдохнуть, да и то не до конца, поскольку закончить вдох мне не дали.
Все случилось с такой скоростью, что грохот отлетевшего в сторону кухонного стола я услышал только после того, как оказался в буквальном смысле приперт к стенке, и чудовищно сильные руки Шурфа едва не размазали меня по старым обоям, превратив в так называемый арт-объект, то есть в бесформенную кляксу
Ошалев от происходящего, я боролся изо всех и даже лягнул его, ничего, конечно же, не добившись. Я видел его глаза – ошеломительно близкие, горящие ярче любых ламп, потемневшие и абсолютно безумные. Во рту стало горько, видимо мое тело, встревоженное непосредственной угрозой, собиралось защищать непутевого меня самым простым и надежным способом. Впрочем, сейчас, как и тогда, на улице ночного Ехо, я не мог плюнуть в него, даже спасая собственную жизнь. Не мог – и все тут, что бы ни вселилось в него на этот раз.
Он вдохнул – громко и шумно, словно вобрав в себя мой запах, склонился еще ближе, так, что пряди его волос загородили мне окружающий мир – и вдруг отшатнулся. Не просто отшатнулся – отпрыгнул, едва не угробив плиту. Жалобно дрынькнула упавшая крышка чайника, а Шурф вжался в эту грешную плиту, закрыв лицо руками.
- Макс, - выдавил он, будто из последних сил. – Нашей дружбой тебя заклинаю – уходи немедленно!
Не передать, какое облегчение я испытал, услышав этот голос – нормальный голос моего друга, а не рык собиравшегося меня сожрать хищника.
Какая-то – весьма большая, по правде сказать, – часть моего сознания тащила меня в прихожую: напяливать на себя попавшуюся под руку одежду и выметаться, пока есть такая возможность. Но другая, та самая, которую я обычно и слушаю, не имеющая ничего общего с разумом, вопила о том, что бросать его одного сейчас нельзя. Этот проклятый сон, а затем и сегодняшнее происшествие... все словно подсказывало мне, что сейчас мой друг – идеальный убийца, самый опасный человек в Ехо – очень даже уязвим в чужом для него мире. Здесь я отвечал за него, а не он за меня. И испугаться его по-настоящему я не мог. Может быть, потому, что его Перчатки Смерти покоились в шкатулке, надежно убранные в комнате с момента его появления здесь. Но я был уверен, что даже если бы он и сейчас был в них – я не боялся бы его. Не смог бы, и все тут.
Я подошел так близко, что чувствовал, как он вздрагивает. Он не отнимал ладоней от лица, словно боялся снова продемонстрировать мне этот безумный жадный взгляд. А я – я никогда еще не видел своего невозмутимого друга таким. Борющимся с собственными эмоциями и проигрывающим. И проигрыш этот был по-настоящему мучителен. Зная Шурфа, не раз побывав в его шкуре, я представлял себе этот бушующий шторм, который он силился удержать. И не мог ему не помочь.
Мои руки легли поверх его пальцев, закрывших лицо, словно он физически пытался удержать свою спасительную маску. Не верилось, что еще сегодня днем я пытался отогреть его, ощущая этот внутренний холод, выплескивающийся вместе с его рассказом об утрачиваемой магии.
Сейчас он горел – и волны жара прокатывались и через меня, словно я стоял вплотную к костру.
- Почему ты не ушел?
- Я не оставлю тебя одного, - спокойно и твердо ответил я.
Что еще я мог сказать ему? Что все, что он мог со мной сотворить, ни в какое сравнение не шло с тем, что со мной уже случилось? Ну набросится он на меня, ну попробует, наконец, моей крови, не умру же я от этого. Где-то в глубине души я знал, что этот человек, совсем недавно сообщивший мне о своей преданности как о чем-то малозначительном и при этом очевидном, не сможет причинить мне серьезный вред. Ни Мастер Пресекающий, ни Безумный Рыбник, ни еще какая-нибудь неведомая мне грань его личности. Знал тем самым внутренним чувством, которое связало нас после обмена Ульвиара как близнецов.
И еще я знал, что безумие разделенное будет для него куда проще, чем безумие, переживаемое в одиночку. Он справится и один, этот Лонли-Локли, конечно он справится. Но зачем тогда нужен я? Стоять рядышком, не в силах ему помочь? Спасибо, я сегодня уже попробовал пару раз, и мне это, мягко говоря, не понравилось
И я обнял его, не зная, что будет в следующий момент. Главное, что это грешное «что-то» случится с нами обоими – а не с ним одним.
Я с тобой. Ты горишь – и я буду полыхать. Ты обратишься в лед – и я замерзну. Потому что нет никого ближе тебя. Потому что я не знаю, как ты сделал это, но ты пришел и постучался в мои двери. Потому что ты оставил все – ради меня. Потому что ты впустил меня в собственную душу, чтобы помочь мне. И никогда не ждал за это благодарности. Да и не мог он – тот сэр Макс из Ехо, который, кажется, канул в небытие еще в Тихом городе – испытать соразмерную благодарность. Зато я могу. И я тебя не оставлю.
Он перестал прятать лицо, его руки крепко вцепились в мои плечи – что-то среднее между объятием и пленом. Я не сопротивлялся ему, с пугающим меня самого равнодушием ожидая того, что может сотворить его рвущаяся на свободу суть. И это бесконечно растянувшееся в своей неизменности мгновение длилось и длилось,. Он – сражался, где-то там, внутри себя. А я просто был рядом.
- Ты снова подтверждаешь мою правоту, - вдруг сказал он мне неожиданно спокойно прямо в ухо.
- И в чем именно ты снова прав? – улыбнулся я. Я не видел его глаз, только резко очерченную скулу, склоненную к моей щеке, но готов был поклясться, что во взгляде Шурфа сейчас мелькнула ответная насмешка.
- В том, что пребывание в твоей шкуре – самое страшное, что только может случиться. Я уже говорил, что тобой быть очень опасно, и сейчас снова в этом убедился.
- Вот так живу и даже не знаю, что я такой рисковый парень, - улыбнулся я в ответ куда-то в его подбородок. – Ты думаешь обо мне сейчас, потому что это проще, чем думать о себе?
Он помолчал, размышляя, – несколько размеренных вдохов и выдохов, ровный жар тела. Я был прав, я знал, что необходим ему сейчас – не потому, что моему другу непременно нужно было обниматься и вообще проявлять какие-либо нежности. А потому, что я, не собирающийся защищаться от него, вплавленный в его горячие руки, был самым лучшим, самым сильным предохранителем. Тем единственным, ради чего – то есть кого – он мог справиться с чем угодно. Даже с собой.
- Я всегда думаю о тебе, - ответил он наконец с обескураживающей прямотой. – Иногда мне странно, что ты не знаешь этого. Не знаешь обо мне чего-то.
Я хотел сказать ему, что мы не виделись несколько лет, да и до того лет триста он жил, не подозревая о моем существовании, и конечно я не знаю о нем чего-то. Но это было бы нечестно, совсем не тем, что нужно сейчас услышать ему, воюющему с собственным безумием.
- Просто я был дураком, Шурф. А сейчас поумнел немного, я надеюсь.
Я всем телом ощутил, как сбилось его знаменитое дыхание, но он тут же снова задышал медленно и размеренно.
- Мне тоже так кажется, - сказал он без тени иронии. – Хотя не уверен, что хочу этого для тебя. Это не делает тебя счастливым, Макс.
- Ну что поделать, - я обнаглел настолько, что переступил с ноги на ногу и удобнее прижался к его плечу. Раз уж я напоил своего друга, а теперь вынужден героически помогать ему в самоотверженной внутренней борьбе, могу я это делать хотя бы с комфортом? – В моем мире говорят «Преумножая знания преумножаешь скорбь».
- А у нас говорят «Будешь все знать – станешь Великим Магистром», - вдруг усмехнулся он. В ответ на мое движение, его горячие пальцы пробежались по моей спине, нашли какую-то точку на позвоночнике, нажали, и я охнул от короткой острой боли и наступившего за ней облегчения.
- Дырку над тобой в небе, Шурф, - рассердился я. – А раньше ты этого сделать не мог? Я уже не знаю, как сесть за этой грешной машинкой, чтобы спина не болела, а ты, оказывается, все это время мог мне помочь!
- Тебе надо было просто сказать мне об этом, Макс. Для того, чтобы так ощущать другого, нужен тесный контакт, как сейчас.
В его тон вернулась обычная интонация учителя, вынужденного который раз объяснять одно и то же не слишком умному, но все равно любимому ученику. И я понял, что шторм, сотрясавший скалы его самообладания, отступил. И ощущал, что он знает об этом моем знании.
Его тяжелые руки двигались по моей спине, словно живя какой-то своей самостоятельной жизнью. Короткие вспышки боли сменялись облегчением, и это повторялось и повторялось. Он словно благодарил меня за то, что я был с ним, что не ушел. Благодарил как мог – и, надо сказать, получалось это у него просто отлично.
Я размяк и теперь сам цеплялся за него, пытаясь собрать разбегающиеся мысли в единое целое.
- Тебе не нужна для этого магия?
Он качнул головой, но потом все же не выдержал и воспользовался удобной возможностью восполнить очередной пробел в моих знаниях о мире.
- Ты помнишь, что болезни имеют свой запах? Так же и здесь, только боль проявляется на запахом, а скорее тактильным ощущением. А поскольку любой мало-мальски опытный знахарь не может не знать анатомии, то из этого ощущения и представлений о том, где и что находится в человеческом теле, складывается схема лечения. Которая во многих случаях – как сейчас – представляет собой навык тела и не требует магии.
Я улыбнулся ему в плечо, пользуясь тем, что он не может сейчас видеть моего лица.
- Видишь, Шурф, не зря тебя сделали Великим Магистром. Все в точности по вашей пословице.
В ответ он обеими руками нажал мою шею сзади так, что мне показалось, он сейчас ее сломает. Чтобы больше не насмешничал, наверное. Но вместо этого я с удовольствием покрутил головой, чувствуя себя как минимум родившимся заново. Пьяным я себя, кстати, до сих пор не ощущал. Видимо, водка с моим организмом встретились в какой-то другой реальности, а не на этой кухне.
Мой друг все еще продолжал удерживать меня одной рукой – бережно и без малейших усилий, как я сам держал бы, например, хомячка.
- Последнее время мне кажется, что в этой пословице мало веселого, Макс, - неожиданно сказал Лонли-Локли, и я наконец-то отважился заглянуть ему в глаза. Привычно-серые, полные спокойного сосредоточения.
- Я тебя понимаю, - кивнул я. – Но все равно, пусть я успел насмотреться на чудеса, но то, о чем ты говорил сейчас – все равно кажется совершенно удивительным волшебством. Наверное потому, что я к такому не способен, как не могу чувствовать запаха Безумия или иной болезни.
- Ну, этому легко помочь, - отозвался Шурф со своей всегдашней флегматичностью и наклонился ко мне так близко, словно собирался одарить страстным поцелуем. В общем, сегодня я бы ничему не удивился, но он просто коснулся лбом моего лба, глядя мне в глаза и произнеся вслух какую-то непонятную распевную фразу.
Глава VI
читать дальшеМир вырвался из меня и снова вернулся, полный запахов, звуков и света. Я смотрел на окружающее с высоты другого роста, обонял мириад ароматов и слышал, как за окном покачиваются деревья в длинном зимнем сне.
Прямо перед моим лицом оказался чей-то висок и пряди растрепанных волос, небрежно заправленные за ухо. Рука, очень знакомая такая рука, обнимала этого кого-то за спину, поддерживая. Я попытался понять, где же в таком случае мои собственные конечности, и пальцы с едва заметной тенью от защитных рун на ногтях шевельнулись, словно говоря мне – вот, мол, я.
От неожиданности я с грохотом сел на многострадальную плиту, потому что ноги у меня подкосились. Это было, кажется, еще более странно, чем все то, что происходило со мной до этого. Хотя уж что-то, но мою жизнь банальной не назовешь.
Очень знакомое лицо, мое собственное, оказалось прямо передо мной. В его выражении было нечто необычное, наверное, несвойственная мне серьезность.
- Что ты сделал? – голос звучал странно, я даже кашлянул, словно пытаясь вернуть привычный тембр. Мои собственные глаза, внезапно оказавшиеся отдельно от меня вместе с физиономией и остальным телом, серо-зеленые, даже не думавшие менять цвет, смотрели на меня встревоженно и с долей любопытства.
- Обмен телами, Макс. Очень простое заклинание.
- Обалдеть, - шокированно отозвался я. – Обмена Ульвиара тебе было мало?
- Ну ты же хотел почувствовать, как именно ощущается запах болезни и боль. А это, как я тебе уже говорил, навык тела. Можешь попробовать.
Если честно, сейчас мне больше всего хотелось попробовать сесть и больше не вставать. Причем не на плиту, а куда-нибудь пониже и поудобнее. Не то, чтобы Шурф был выше меня на метр, но смотреть с высоты его роста оказалось непривычно. А смотреть на себя с высоты его роста – вообще дико.
- Я пойду умоюсь, - сказал я и деревянной походкой направился в ванную. Едва не врезался лбом в дверной косяк и неожиданно подумал о том, что наш мир должен казаться Шурфу очень... низким.
Вода имела запах, точнее, целый набор запахов. Железа, земли, чего-то химического, заставившего меня поморщиться. Мимика давалась с трудом – лицо моего друга явно не было приспособлено к таким гримасам.
Он ждал меня в коридоре, вероятно, собираясь приступить к разъяснением, как именно это все работает. На самом деле, заговорив об этом, я не имел в виду, что желаю немедленно овладеть новым знанием. Вот когда-нибудь потом, соответствующим образом приготовившись и морально настроившись...
В общем, сейчас потребую обратно свою тушку, мне в ней как-то привычнее.
Однако новое знание само свалилось на меня, не спрашивая позволения, как и всегда. Я внезапно и очень ярко ощутил, что граница между разумом и ощущениями тела у меня и у Шурфа пролегает совершенно иначе. И что самое пикантное – понял я это, вытаращившись на себя самого. Подозреваю, что на невыразительном лице Лонли-Локли, которое я временно позаимствовал, мое изумление смотрелось дико.
Жажда и голод одновременно – вот как ощущал он свою уходящую магию. Зияющей дырой внутри, отчаянным воем уходящей силы, жадно и громко требующей немедленного наполнения. И источник этого наполнения был совсем рядом – протяни руку и возьми. Так легко и так невозможно.
Я помнил по обмену Ульвиара, как мой друг воспринимает меня – с некой долей постоянного изумления этим дерзким человеком, не боящимся его, подшучивающим, не защищенным. Забавное такое чувство, я потом еще долго размышлял, где именно в его загадочной душе таится та глубокая привязанность, которую он ко мне испытывал.
«Мое», - говорило принадлежащее мне сейчас тело. «Присвоить. Выпить. Обладать». И – внезапно и сильно, дрожью по позвоночнику: «Не причиню вреда. Никому не отдам».
И еще это чертово тело двигалось быстро, очень быстро. Я навис над своим собственным лицом и ощутил, как мне в грудь властно уперлась ладонь.
- Макс.
Мой голос, приправленный спокойствием Шурфа, прозвучал как приказ.
Я отступил от него, прижимаясь к стене.
- Сейчас я прочитаю обратное заклинание, - спокойно сказал он. – Не двигайся.
Я не двигался, даже не собирался. Потому что боялся не справиться с собой – точнее со своей временной оболочкой. Но любопытство оказалось сильнее.
- Подожди, - сказал я.
Оказалось, что смотреть на себя глазами Шурфа очень интересно. Он видел меня совсем не таким, каким я отражался в зеркале. И не потому, что его зрение было намного острее моего. Он видел – ощущал меня – будто бы всем своим существом. Я был для него щекочущим нервы беззвучным рокотом клубящейся магической силы, бесконечно текущим водопадом магии под хрупкой человеческой оболочкой. И еще – его тело... любило меня. Нет, я не знал, как это описать. Слова моего родного языка, наиболее подходящие к такому случаю, обозначают скорее что-то плотское, телесное, и применить их значило оскорбить нас обоих откровенной похабщиной. В его случае граница между физическим и духовным была куда тоньше, а ощущения – куда богаче, чем у нормального человека. Я был для него своего рода источником наслаждения, возникающего от простого присутствия рядом. Да, его тело с радостью обладало бы моим. Понимать это было дико, но кто я такой, в конце-концов, чтобы подходить к существу иного мира (назвать его человеком у меня сейчас не повернулся бы язык) со своими убогими мерками? Но это не было вожделением, вернее, не только и не столько вожделением. Так тянутся друг к другу магниты двух полюсов, так растение стремится к солнцу и свету. Естественно и правильно – вот как это было.
Шурф терпеливо ждал, устремив на меня несвойственный мне самому пытливый взгляд. Кажется, он понимал, что со мной происходит и готов был помочь, если я с этим не справлюсь.
- Почему так? – спросил я, зная, что он поймет.
- Не знаю, - мои голосовые связки явно не были предназначены для привычной ему безразличной интонации. – Джуффин не раз говорил, что одно из твоих самых больших желаний – это чтобы тебя все любили. Кто я такой, чтобы спорить с магией Вершителя?
- НЕТ!!! – рявкнул я. Ого, оказывается, Шурф может рявкнуть так, что вокруг, небось, все соседи подпрыгнули. Просто он этого никогда не делает, и правильно, я сам от этого вопля чуть не оглох. Взял себя в руки и машинально сделал глубокий вдох и медленный выдох. Надо признать, в теле моего друга эта дыхательная гимнастика оказалась действительно эффективной. – Я не хочу, чтобы все вокруг меня происходило из-за этой дурацкой магии, из-за того, что я Вершитель. Хоть что-то хорошее может в моей жизни случится просто потому, что я такой, какой есть?
- Думаю, да, - спокойно ответил он. – Видишь ли, на самом деле то, что ты Вершитель, никак не влияет на мое отношение к тебе. Тем более, что я воспринимаю тебя именно так практически с нашей первой встречи, Макс, и твоя... роль тут не при чем.
- Это здорово, - искренне сказал я. – Ты даже не представляешь, насколько это важно для меня, дружище.
- Я рад, что тебя не смущают те ощущения, которые ты должен сейчас испытывать в моем теле, - сказал он с заметным облегчением. - Все же наши воззрения очень различны, и сейчас, будучи отчасти тобой, я понимаю это особенно остро.
- Ну не могу сказать, что мне очень нравится то, что меня не отказались бы съесть, - хмыкнул я, с трудом удержавшись от того, чтобы растянуть уголки рта пальцами. Слишком уж плохо умело улыбаться это лицо. – Но утешает то, что до сих пор не съели.
- Ты ведь понимаешь, что жажда обладания твоей магией – это всего лишь реакция на твое могущество, а не то, что я чувствую на самом деле, - укоризненно качнул он моей растрепанной башкой.
- Да,- серьезно кивнул я, понимая, что больше подшучивать нельзя. Что еще пара фраз в том же ключе – и обижу его так, что никогда не выпрошу прощения. И поделом. - Я пошутил. Просто всего слишком много.
Он кивнул и притянул меня к себе за плечо так легко, словно его недюжинная сила все еще была при нем. Я послушно наклонился, и мы соприкоснулись лбами, разделяя ощущения на двоих. Глаза в глаза, проникая в самую суть, совершенно не зависящую от оболочки, в которую она заключена. Я чувствовал его – свое – дыхание. Слышал едва различимый шепот заклинания, которое он говорил. Я был где-то между везде и нигде, и когда мир снова сделал оборот вокруг меня, я все еще держал Шурфа за плечо и не собирался отпускать. А он и не думал вырываться, словно ожидая моего решения и подчиняясь ему заранее.
Он снова был выше меня и сильнее в разы, и его присутствие успокаивало. Делало мой личный мир правильным. Годным на то, чтобы в нем существовать. Я прикрыл глаза и коснулся губами его подбородка. А затем уголка губ – подтверждая.
Его руки сомкнулись на моей спине, впечатывая меня в него, пальцы скользнули в волосы, лаская затылок. Это нельзя было выразить словами, потому что сказать «мы целовались» - все равно что ничего не сказать. Я давал ему изучить себя – так, как он хотел. Я доверял ему, зная, как тонка та грань, что отделяет его от безумия. Его губы медленно, смакуя, ласкали мои, отдавали горечью его отравленной крови, и я пил эту горечь, как амброзию.
Ты не один – такой, потому что нас двое. Но ты один, потому что – единственный. Потому что никогда и никого не было в моей жизни так. И не будет – я знал это твердо. Единственная аксиома, в которой нельзя усомниться. Потому что я готов потерять что угодно – себя, Ехо, свою жизнь, свою магию, свое-что-хотите, но не тебя. Потому что ты – настоящий. И с тобой рядом можно дышать, а не задыхаться.
Хорошо, что я только что побывал в его теле. Сейчас меня не смущало то, что мы делали посреди моей тесной прихожей, потому что его отношение к происходящему все еще имело надо мной некоторую власть, и оно было весьма далеко от пошлости.
Он изучал меня. Наслаждался моим доверием. Смаковал каждое медленное движение. А мне оставалось только завидовать ему: по сравнению с тем водоворотом ощущений, в котором купался он, мое собственное восприятие было слепо-глухо-немым. Но я старался извлечь из него все, что мог – жар от его жесткого тела, бережность прикосновений, дыхание на коже, щекочущие лицо волосы и острую до боли нежность.
Ни одного неверного движения, фальшивого звука. Только беспощадное знание, что самое лучшее, самое счастливое в моей жизни происходит здесь и сейчас. Не повторится, не вернется. Но оно есть – и это моя самая большая удача.
Мир свернулся вокруг нас в тугую спираль, опаленный тем пошлым словом, которое слишком потаскано, чтобы я его использовал. Сейчас это был мой мир, самый лучший на свете, самый прекрасный.
Где-то там, в неизмеримых парсеках пространства отсюда содрогнулся Стержень Мира, заставив отозваться стоном живые камни Холоми. Я знал это, но как же мне было все равно...
- Макс... Макс! – его пальцы особым образом коснулись моего затылка, и в голове прояснилось. Пришлось открыть глаза и сфокусироваться на лице Шурфа, слишком серьезном, чтобы соответствовать безнадежно упущенному моменту.
- Мм? – что-то я не был уверен, что способен сейчас на человеческую речь.
- Так нельзя, – твердо сообщил он. – То есть, я безмерно счастлив, что вызываю у тебя такие эмоции, но мы должны остановиться.
Сказано все это было примерно тем тоном, который придуман специально для скучных рабочих совещаний, на которых обсуждаются наилучшие формулировки для служебных записок, подаваемых в Канцелярию Скорой Расправы.
Обидно, черт. Только что я наслаждался своей ролью филантропа, позволяя то, чего ему действительно хотелось, но внезапно оказался просителем. То есть я бы конечно обиделся, если бы хуже знал Лонли-Локли. Или если бы не понимал, чего ему стоило остановиться. А я примерно понимал.
- Почему?
Если он сейчас скажет, что какое-нибудь Великое Правило запрещает ему целоваться в прихожей, оборудованной менее, чем семью лампами или еще что-нибудь в этом роде, я в него плюну наконец. Честное слово.
Он отодвинулся от меня, прислоняясь к стене, и я понял, что все это действительно дается ему нелегко. Такого лица у него я не видел даже когда объявил о существовании Незримой Библиотеки – а это что-нибудь да значит.
- Потому что ты очень близко подошел к тому, чтобы разрушить наш Мир, - сказал он тихо. – А я не могу тебе и себе этого позволить. Я, видишь ли, к нему в некоторой степени привязан. Но даже не это главное. Просто такого нам не простят, понимаешь?
- Кто не простит? – тут же заинтересовался я. Нет, понятно, что я и сам себе не прощу, если этот прекрасный Мир развалится на куски по той причине, что нам пришло в голову целоваться в моей затоптанной прихожей, но все-таки хотелось бы понять механизм этого явления.
Мой друг молча развернулся и ушел на кухню. Пришлось последовать за ним: вдруг он прячет неведомого грозного кого-то под раковиной, и я сейчас с ним наконец-то познакомлюсь?
На самом деле, я словно бы играл с самим собой в то, что ничего не случилось. Было обидно, что все закончилось, а еще поджилки тряслись от того, что оно вообще происходило. Но лучше уж я привычно пошучу про себя пару раз, чем закачу истерику или еще что-нибудь похлеще. Я ведь могу. Но не буду.
Шурф действительно обнаружился возле раковины, но не вытаскивал из-под нее какого-нибудь великого Магистра древности, а просто приглаживал влажными ладонями растрепавшиеся волосы.
- Я хотел бы попросить у тебя разрешения, Макс, - Лонли-Локли произнес эту фразу с такой серьезностью, словно я должен был позволить ему дышать. Ну или читать, что для моего друга примерно одно и то же.
- Разрешаю, - быстро сказал я. Ну чего мучить человека.
окончание главы тут
Главы I-III тут
Автор: Хельгрин
Бета: пока нет
Размер: макси
Канон: Макс Фрай: Лабиринты, Хроники, Сновидения Ехо
Пейринг/Персонажи: Шурф/Макс
Категория: слэш
Жанр: drama
Рейтинг: R
Предупреждения: так или иначе упоминается канон всех книг. ООС тоже есть, куда без него.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Disclaimer: Все права принадлежат автору. А трава – мне.
Комментарии: спасибо моему соавтору, Снарк, которая честно тестридит все это.
Глава IV
читать дальшеСледует признать: некоторые вещи все-таки происходят в моей жизни исключительно вовремя. Вот например, сейчас вечно раздражавшая меня долгая дорога, включавшая тряску в автобусе, поездку на метро и прогулку пешком в обоих направлениях, оказалась весьма кстати. Я мог спокойно и в одиночестве подумать о произошедшем. Конечно, некоторое время я упражнялся в самовоспитании, доказывая себе, что не стоило так раскисать из-за каких-то там снов, да и перед Шурфом теперь стыдно. Но занимался я этим недолго, минут пять от силы, потом поставил галочку, и с чувством выполненного долга покончил с этой обязательной, но скучной частью внутреннего диалога.
Без малого шесть лет жизни в Ехо, ровно как и вся прочая моя жизнь, настойчиво приучали меня к тому, что сны – далеко не всегда просто сны. В особенности такие реалистичные. Знаем уже, проходили – сначала сны снятся, потом в другом мире оказываешься... Странно, но мысли об Ехо не причиняли мне сейчас такой острой боли, то есть больно, конечно, было – но как от старого перелома. Притерпеться можно, в общем. Время, говорят, лечит. Ну да, только в моем случае лекарство называлось несколько иначе.
Что за странная фраза про лоохи? Я, конечно, мог сколько угодно подшучивать, но нелогичность Шурфу никогда не была свойственна. Далось ему это лоохи! Я покрутил этот факт и так и этак, но приемлемого объяснения не нашел. Насколько мне было известно, никаких пунктиков относительно одежды у Шурфа не было – это вам не Мелифаро. Ну, грязи он не выносил, бывает. И все-таки?
Продолжая размышлять, я закурил, потихоньку идя обратно к дому. Ладно, Очевидной магии здесь нет, что и понятно. Но с Истинной магией все в порядке – об этом не раз говорил Джуффин, и, кажется, Махи. Между прочим, когда мы ездили в графство Хотта, Шурф отлично пользовался Истинной магией, и о силе Стержня мира не тосковал. И вообще, что-то я не припомню, чтобы отъезд из Ехо вообще когда-либо мешал ему колдовать. Или магия здесь настолько иной природы, что даже такой сильный колдун как Лонли-Локли с трудом может ее использовать? А при чем здесь вообще мой сон?
Я вооружился мысленной лопатой и занялся самокопанием. Нет, пожалуй, я не боялся за него в этом мире. Разумеется, первые недели я ходил рядом с ним как привязанный, объясняя правила дорожного движения, социальное устройство и общепринятые стереотипы поведения. Но оказалось, что мой друг подготовлен ко всему этому куда лучше, чем я мог предположить. В свое время он методично пересмотрел все притащенные мною фильмы, да и книг из моего мира перечитал немало. Конечно, в жизни все немного иначе, чем в художественной реальности, но общие представления у него уже были. И уж точно я не мог представить себе стрельбу на улицах, да еще и такую настоящую. Я и винтовку-то в тире в руках держал пару раз в своей жизни, явно недостаточно, чтобы навоображать огнестрельное оружие во сне.
Ладно, сэр Шурф обещал мне никуда из дома не выходить, а это означало, что так он и поступит. Потому что на честном слове Лонли-Локли повеситься можно, оно куда надежнее, чем, скажем, крюк для люстры. Вот его самого и спрошу, в конце-концов, это его прямая обязанность – заниматься просвещением необразованного меня.
Стоило мне засунуть ключ в замочную скважину, как лицо обдало внезапным жаром. Очень знакомым жаром посторонней магии. Я даже подумать ни о чем не успел, как уже стащил перчатки, а мой привычный зеленый смертный шар влетел в прихожую, раскатился мерцающей волной и погас. Ошарашенный тем, что я, оказывается, все еще (или уже?) могу пускать свои шары, я прислушался. В квартире было тихо и, кажется, пусто.
Сердце совершило какой-то невероятный кульбит, одновременно стукнувшись в горло и в пятки. Не знаю, чего я испугался больше – того, что он исчез, или того, что с ним что-то все же случилось, но метнулся в комнату, топоча, как стадо менкалов.
- Дырку над тобой в небе, - едва не растянувшись на ковре, пробормотал я с облегчением.
Я тут за него боюсь, шары смертные пускаю, а он дрыхнет. Впрочем, что-то все равно было не так. Обычно сэр Шурф изволил почивать, вытянувшись на спине и не шевелясь всю ночь напролет, причем спал чутко, как сторожевой пес. А сейчас он свернулся калачиком, обнимая себя за плечи, будто замерз. И даже не проснулся ни от скрипа двери, ни от моих шагов. И выглядел в полном соответствии с выражением «краше в гроб кладут».
Я присел рядом и осторожно поднес пальцы к его носу, далеко не сразу ощутив дыхание.
Интересно, чего ему на самом деле стоило выдернуть меня из того кошмара?...
Я поколебался, но все же осторожно тронул его за плечо:
- Шурф, ты в порядке?
Мой друг явно с усилием выцарапал себя из сна и приоткрыл мутные глаза. Весьма непохоже на Лонли-Локли, должен сказать. Сколько я его знаю, вечно завидовал тому, как легко и бодро он просыпается, готовый соображать и действовать немедленно. Высокое, между прочим, искусство!
Его ладонь, совершенно ледяная, поймала и сжала мои пальцы.
- Ты успешно съездил, Макс?
Я кивнул, глядя на него со смесью недоумения и беспокойства.
- Шурф, что происходит? Расскажи мне все с самого начала.
- С начала не могу, - он повозился и сел, прислонившись к стене. – Начало всего было слишком давно, и, боюсь, мои знания в этой области прискорбно малы.
- Честно говоря, шуточки в стиле Джуффина тебе не слишком удаются, - проворчал я. – Расскажи мне, при чем тут твое лоохи, мой сон и вообще, что с тобой происходит?
Он похлопал рядом с собой по ковру, приглашая. Пришлось стянуть куртку, ботинки и усесться около него. Шурф неодобрительно покосился на оставленные мною грязные следы, но ничего не сказал. Ничего, подумаешь, уберу. Живя в тесной квартирке вместе с Лонли-Локли, волей-неволей приходится становиться таким чистюлей, что аж самому противно.
Однако вместо объяснений, мой друг вытянул вперед руку ладонью вниз.
- Видишь?
- Что я должен увидеть?
Рука как рука, без Перчаток Смерти ничего такого особенного.
- Макс, ты невнимателен, - с осуждением сказал Шурф. – Ты знаешь меня давно и хорошо. Пожалуй, лучше всех прочих. И все-таки ничего не замечаешь?
Я честно принялся рассматривать его конечность. Ни дополнительных пальцев, ни летящих во все стороны искр, ни зеленой кожи, словом, ничего такого. Самая обычная рука. Длиннопалая такая, ну и сам сэр Шурф не коротышка.
О черт!
- Шурф, а где твои защитные руны? – я схватил его за запястье и начал пристально разглядывать пальцы.
От защитных рун, которые оберегали владельца Перчаток Смерти от его же собственного страшного оружия, осталась невнятная тень. Если не знать, что они там были, – ни за что не заметишь.
Я вдруг представил себе, что Лонли-Локли с неудовольствием заявляет мне, что в моем мире пользуются такой бытовой химией, что с его рук даже начертанные магией руны слезли. Но он, конечно, сказал нечто иное:
- Эти руны подпитываются силой самого мага, Макс.
Я переварил новую информацию и в ужасе уставился на него.
- Нет-нет, я не имею в виду потерю Искры. – Успокоил он меня, верно истолковав мой панический взгляд. – Абсолютная потеря магии настолько редко встречается, что ты с ней практически не сталкивался. Я говорю – практически – поскольку ты все-таки был лично знаком с одним господином, с которым она случилась.
Я судорожно принялся вспоминать, и должен был признать, что моя память потерпела сокрушительное поражение.
- Кажется, мы такого не расследовали, Шурф.
- Верно, не расследовали. Но все-таки ты имел дело с человеком, пережившим подобное. – Мой друг подождал моей реакции, понял, что озарения от меня не добъется и сжалился. – Магистр Нуфлин.
- Но... у него это произошло от возраста, а ты-то тут при чем?
Мой друг помолчал, словно бы решая, с чего лучше начать:
- Помнишь тот вечер, когда я пришел?
- Еще бы.
- Ты тогда посмеялся над моей фразой про белое лоохи.
Ага, значит все-таки лоохи. Ну-ну.
- Видишь ли, последнее время мне по долгу службы приходится носить другой наряд: белый с голубым кантом.
Моя челюсть совершенно самостоятельно отпала.
- Ты вступил в Орден Семилистника? Зачем?
- Не совсем так, - он явно наслаждался моей растерянностью. – Скорее, меня в него вступили. И заставили стать Великим Магистром.
Да уж, узнаю своего драгоценного шефа. Юмор в стиле сэра Джуффина Халли, зуб даю.
Я не выдержал и рассмеялся.
- То есть ты теперь – Великий Магистр Ордена Семилистника? Серьезно?
Шурф развел руками и кивнул, словно бы говоря, что такая неприятность может случиться даже с лучшими из нас.
- Между прочим, это все из-за тебя, - добавил он, подождав, пока я перестану веселиться.
- Неудивительно. Почему-то все, что происходит – происходит из-за меня, - ехидно отозвался я.
- Ну что ж ты хочешь, Макс. Такова участь Вершителя.
Типичный образчик шурфовской иронии: что-то между «он пошутил?» и «он это серьезно?».
- Шурф, могу тебя заверить, мне никогда не хотелось, чтобы ты возглавил этот грешный Орден. Даже когда ты будил меня по утрам, я вовсе тебе этого не желал, не поверишь.
- Поверю, - серьезно возразил Лонли-Локли. – Но все же именно ты сообщил сэру Халли необходимые для назначения Великого Магистра детали. А остальное, как говорят в твоем мире, было делом техники.
- Не техники, а шефа, - понимающе кивнул я. – Но это не меняет сути. При чем тут утрата магии?
- Видишь ли, Макс, должность Великого Магистра такого влиятельного Ордена сопряжена не только с рядом обременительных обязанностей, но и является своего рода магическим ритуалом, через который должен пройти тот, кто собирается ее занять, и в этом ритуале заключено...
Я кивал, все еще продолжая смотреть на его руку. В общих чертах я уже понял, что он скажет. Что-нибудь про близость Сердца Мира, ограничения на магию и все такое прочее. Кажется, впервые я пожалел о том, что я не в Ехо, не потому, что ужасно скучал по этому сумасшедшему и чудесному городу и по оставшимся там друзьям. А потому, что будь я там – я бы этого не допустил. Я бы что-нибудь придумал. По крайней мере, я бы не оставил его с этим всем наедине.
И я сделал что мог – накрыл его пальцы своими, снова поразившись тому, какой холодной оказалась его кисть.
Шурф умолк посреди фразы, едва заметно вздрогнув – будто это не я сейчас растапливал этот лед, а он.
- Почему ты уверен, что это навсегда?
- Видишь ли, во время совершения этого ритуала, я не распознал в нем угрозы своей магии, иначе я нашел бы способ от него отказаться. Впоследствии, когда я стал замечать встревожившие меня симптомы, я нашел и прочитал все, что с этим связано. Магия Великого Магистра этого Ордена накрепко связана со всеми его послушниками, с самим Иафахом... Словом, даже если бы я убил всех членов ордена и разрушил все орденские постройки – моя сила бы не смогла вернуться. Так что мне даже не пришлось заниматься этой утомительной работой. Хотя – ты удивишься, Макс – порой очень хотелось.
Я слушал спокойный размеренный голос Лонли-Локли и все еще разглядывал свою руку с неровно обгрызенными ногтями, согревающую его ледяные пальцы. Потому что смотреть ему в глаза было невыносимо. Кажется, я слишком старательно лелеял и тетешкал свои несчастья, если до сих пор не удосужился выяснить, что произошло у Шурфа и почему он, бросив все, заявился сюда. Когда в той, прежней, жизни мы с ним ездили в Хотту разбираться с его наследством, Шурф рассказывал мне про «Бич магов» - что-то сродни болезни, влекущей за собой внезапную потерю всей магической силы. Но эта штука все же оставляет надежду на выздоровление. Тут, судя по всему, надежды не было.
- Чему же тут удивляться? - наконец выдавил я. – Я бы и сам, наверное, разнес бы все, до чего дотянулся.
- Ты же знаешь, что для меня такое поведение немыслимо, - строго ответил Лонли-Локли. – Я не готов вместе с магией и семьей потерять еще и себя самого. Разом лишиться всего, что составляет основу моей личности – это все же слишком.
- А что случилось с леди Хельной? – ужаснулся я.
- Ничего, к счастью. Это просто традиция – считается, что служение в Ордене несовместимо с супружеством. Как ты понимаешь, занимая такой пост, с этим приходится считаться. Впрочем, мы не перестали быть близкими людьми. Об этом, кстати, меня уведомили, в отличии от всего остального. Хотя, возможно, наш давний разговор с сэром Джуффином о «Биче магов» и его собственном опыте выживания без магии, можно считать своеобразным уведомлением.
- Слишком уж хитрая получается конструкция, даже для шефа. Хотя когда речь идет о нем, все возможно. И главное, Шурф – усмехнулся я, - ты даже не можешь сказать, что тебя не предупреждали.
– Я тоже пришел к аналогичному выводу, и не собирался высказывать никаких претензий ни сэру Халли, ни его Величеству, что было бы просто смешно, – кивнул Лонли-Локли. – Просто когда я понял, что моя магия иссякает, то решил, что хочу навестить тебя. Точнее, я хотел этого с тех пор, как ты исчез из Ехо. Но теперь я счел, что никакие обязательства не могут перевесить того, что возможность осуществить это вот-вот станет мне совершенно недоступна.
Я отчетливо слышал, как на улице смеялись дети – около дома залили каток, и я обещал Шурфу научить его кататься на коньках, предвкушая потеху. Впрочем, вполне может статься, что Мастер Пресекающий просто встанет на них и поедет, даже не думая падать.
Бывший Мастер Пресекающий. В голове не укладывается.
Я боялся даже думать о том, что он испытывал, день ото дня замечая, что его магия слабеет. Конечно же, это было частью моего наивного представления о том Мире, но в моем личном ранге Лонли-Локли был почти таким же могущественным колдуном, как Джуффин. Все остальные, включая таких титанов, как Махи Аинти или Мабу Калоха, делили почетное третье место. Шурф колдовал как дышал, он учил меня всем этим простым и эффектным штукам вроде Смертного шара, коллекционировал редкие заклинания, управлял погодой. А теперь? Я прожил в Ехо шесть лет, и когда Тихий город выкинул меня в мой мир, магия была последним, по чему я тосковал. Но он родился и вырос колдуном, и что бы он ни говорил мне сейчас, я был уверен, что его истинное отношение к потере магической силы узнал тогда, в «комнате для бесед» негостеприимного дома Кутыков Хоттских. «Есть вещи страшнее смерти», - вот как он думал.
- На самом деле все оказалось не так страшно, - мягко сказал Лонли-Локли, в очередной раз с легкостью угадывая мои мысли. – Видишь ли, я долго размышлял над этим, и пришел к выводу, что наличие магии является приятным дополнением, но вовсе не необходимым условием для существования. Так что нельзя сказать, что я лишился чего-то жизненно важного. В конце-концов, я считаю, что возможность пожить в другом мире и узнать его изнутри – вполне равноценная замена. И это благодаря тебе, Макс.
- Знаешь, хреновое какое-то «благодаря». Меня вполне бы устроило, чтобы ты пожил в этом мире со всей своей магией.
- Я знаю, - важно кивнул Шурф.
- Возможно, если я буду думать об этом почаще, она вернется? – ну хотелось мне оставить ему надежду. Да и себе тоже, если уж быть честным.
- Этого я тебе обещать не могу, - меланхолично отозвался мой друг. – Зато точно знаю, что если этого не случится – а этого скорее всего не случится, потому что моя удача не так уж и велика – ты начнешь себя упрекать, в том, что недостаточно старался. Ну или еще в чем-нибудь подобном. А мне бы этого не хотелось.
Я судорожно поискал проторенную дорогу, на которую можно было бы вывести наш разговор с той скользкой тропинки, по которой он устремился. И, кажется, нашел.
- Слушай, а ведь еще вчера я совершенно точно видел эти грешные руны на твоих руках. Ну помнишь, когда ты меня под воду засунул, а потом полотенце протянул?
Шурф покосился на меня как-то досадливо, словно я задал тот вопрос, на который ему совершенно не хотелось отвечать.
- Да, вчера они были намного отчетливее.
- И что случилось?
Черт, теперь я и сам не был уверен, что хочу узнать ответ.
- Я воспользовался твоим сегодняшним отсутствием, Макс, и взял на себя смелость оградить твое жилище.
Я молча уставился на него, ожидая продолжения.
- Этой группе заклинаний меня научили еще в Ордене Дырявой Чаши. Теперь, находясь дома, ты не будешь подвержен действию любого колдовства, включая также попытки внушения, заклинание Призыва, ну и так далее. Конечно, эту защиту можно сломать, но для этого требуется достаточно серьезная подготовка, да и живых магистров этого ордена осталось совсем немного, насколько я знаю.
- Ты это сделал из-за вчерашнего сна?
- И из-за него тоже, - кивнул Лонли-Локли.
Я вспомнил обдавший лицо жар, мой Смертный шар, осветивший прихожую...
- Шурф, а ведь я смог создать свой шар! Почувствовал твое колдовство, не понял, что это такое и... Слушай! А ведь я могу, пожалуй, все поправить!
Я вскочил на ноги, взбудораженный открывающимися перспективами. Может быть, из-за того, что Шурф, очевидно из последних своих магических сил, наложил эту грешную защиту, я избавился от какого-нибудь пакостного заклинания, оставленного мне на память Тихим городом? И теперь я могу просто приказать ему, чтобы его магия вернулась?!
Надо сказать, что пока я бегал по комнате туда и сюда, запинаясь о собственные разбросанные ботинки, мой друг даже не проявил особого интереса к моим гениальным размышлениям.
- Ты ведь мне доверяешь? – спросил я его на всякий случай.
- Странный вопрос, Макс, - я готов был поклясться, что заметил скользнувшую по его лицу тень улыбки.
Я сосредоточился и особым образом щелкнул пальцами. Смертный шар как миленький сорвался с моих пальцев и влетел точно в лоб Шурфа. Я и забыл, какой противный при этом получается звук.
Не то чтобы я приходил в восторг от перспективы услышать от него «я с тобой, хозяин», но это было бы лучше, чем абсолютное молчание. По крайней мере, это бы означало, что у меня все получилось.
Лонли-Локли просто смотрел на меня немигающим взглядом, таким тяжелым, что я сам едва удерживался от того, чтобы брякнуть что-нибудь вроде «что угодно моему господину, великому и ужасному?».
Я уселся напротив него, вглядываясь в лицо.
- Шурф, ты чувствуешь что-нибудь?
- Да, - задумчиво ответил он. – Легкое жжение в месте соприкосновения с кожей и, пожалуй, все.
- То есть никакого желания принести мне клятву вассальной верности и вернуть свою магию ты не испытываешь?
- Я не совсем понял, что именно ты имеешь в виду, Макс, но попробуй все-таки приказать мне. Вдруг получится?
- Ты знаешь что, закрой на всякий случай глаза. Ну, понимаешь, чудеса и все такое.
Мой бывший коллега кивнул, соглашаясь, и выполнил мою просьбу. Я на всякий случай обдумал, что именно я хочу ему приказать – спасибо тому же сэру Шурфу за уроки! – и взялся за дело.
- Хочу, чтобы к тебе вернулась вся магическая сила, которой ты обладал перед тем, как стал Великим Магистром Ордена Семилистника! - торжественно изрек я.
Шурф тут же распахнул глаза и удостоил меня одобрительным кивком. Ну да, а то ведь я чуть было не брякнул «верни себе всю свою магическую силу». И получили бы мы оба Безумного Рыбника, вот было бы веселье...
Шурф вытянул руку, и мы как два ненормальных вытаращились на нее. Думаю, ни один в мире специалист по маникюру так не разглядывал обычные человеческие ногти, как мы сейчас.
И я увидел, как ярко и отчетливо проступили защитные руны на его пальцах. Честно говоря, давно я не испытывал такого ликования, как в этот момент. И такого ужаса, как в следующий – если, конечно, говорить о реальности, а не о сне.
Потому что Шурф вдруг захрипел, и его рука метнулась к горлу, словно пытаясь отодрать от шеи невидимую, душащую его удавку. Я позорно растерялся, пару секунд, пытаясь понять, что происходит. Я уж точно не приказывал ему задушиться!
- Нет! Шурф!
Вчерашний кошмар словно вернулся, демонстрируя себя во всей красе, только с другого ракурса. Он снова погибал, а я снова был беспомощным, как новорожденный младенец, не в силах отклонить неведомую опасность. И будить меня никто не собирался.
Борьба была явно неравной – точнее, и не борьба вовсе. Просто такой человек, как Лонли-Локли, не сдается без сопротивления. Но я с неприятной отчетливостью видел, как багровеет от натуги его лицо, как дрожит в немыслимом усилии рука, как судорожно вздрагивает грудь в попытке протолкнуть глоток воздуха, и ничего, ничего не мог сделать...
- Стань самим собой! – заорал я. – И освободись от моей власти!
И все кончилось.
Голова моего друга с глухим стуком ударилась о стену, и он хрипло, шумно вдохнул. Руны на ногтях побледнели и исчезли, снова превратившись в едва заметную тень. Он дышал жадно и часто, а я сидел на полу, ощущая себя так, будто в моем теле нет ни единой кости, и я растекусь сейчас здесь как жертва анавуайны, и даже скелета от меня не останется.
Слава всем грешным магистрам, аллаху, и кому там еще, что мне пришло в голову отменить действие этого своего шара.
Шурф попытался что-то сказать и закашлялся. Я бы на его месте просто убил бы меня без лишних слов – благо сэру Лонли-Локли для этого никакой магии не требуется, он и голыми руками меня вполне может укокошить. И, главное, есть за что.
- Спасибо, Макс, - хрипло и невнятно выдохнул этот невозможный парень, решивший меня, видимо, доконать.
- Спасибо? – мое изумление было таким неподдельным и глубоким, что его можно было разливать в пузырьки и прописывать в терапевтических дозах самым матерым скептикам.
- Ты вовремя, - пояснил он коротко и умолк.
- Да уж, я такой своевременный – самому страшно.
Я кое-как переполз и откинулся на стенку с ним рядом. Судя по всему, мой друг пытался договориться со своим телом и заняться дыхательной гимнастикой. Но тело с ним спорило и хотело дышать – жадно и много, а вовсе не в ритме вдоха на шесть.
- Знаешь, - я привалился к его плечу, потому что меня не то что ноги – даже задница в вертикальной позиции не держала, - а ведь если бы я не спас тогда этого Нуфлина, дырку над ним в небе, ничего бы и не было.
Шурф помолчал немного, стараясь вдыхать и выдыхать размеренно.
- Ты упрощаешь причинно-следственные связи, - наконец ответил он. - Мало того, что никто не может знать, какое из действий когда и к чему может привести. Но ты еще и не учитываешь такое количество параметров, что я даже не знаю, с чего начать опровергать выдвинутый тобой тезис.
- Это потому, что ты не приемлешь бинарную логику, - пояснил я. – А я, например, точно знаю, что если бы не я, Джуффин не смог бы запихнуть тебя в этот чертов Орден. Если бы не моя дурацкая идея, ты бы не начал задыхаться. Если бы не....
- Макс, ты не прав, - перебил меня Лонли-Локли, пожертвовав ради этого высказывания своим уважением к правилам приличия. – Вот тебе пример использования бинарной логики. Ты или прав, или нет. Так вот, сейчас – второй вариант. И, кстати, то, что я не люблю бинарную логику, вовсе не означает, что я не умею ей пользоваться.
Ну да. Пережить это вот все, а потом сидеть у стенки, прислонившись друг к другу, на манер двух алкашей, пытающихся найти опору в этом неустойчивом мире, попутно решая вопрос взаимного уважения. И рассуждать при этом о бинарной логике. Это вот правильно, очень по-нашему.
- Я тебя только что чуть не убил, парень, ты это хоть понимаешь?
- Не ты, а связанные с моей должностью ограничения, очевидно, - тут же поделился своим выводом Лонли-Локли. – Очень разумно, кстати, не испепелять нарушившего клятву, а дать ему время одуматься и отменить содеянное. Вполне в духе сэра Нуфлина.
- Ну да, - не мог не согласиться я. – А то ж так Великих Магистров не напасешься, а он – известный скупердяй.
Шурф издал нечто среднее между смешком и кашлем.
- Зато мы выяснили, что твои Смертные Шары действительно работают.
- Кстати, а почему тогда ты так и не произнес эту чертову фразу? В смысле, не то чтобы услышать ее от тебя было моим тайным извращенным желанием, но почему эта штука подействовала только наполовину?
- Почему ты решил, что она подействовала наполовину? – удивился Шурф. – Эта штука, как ты изволил выразиться, подействовала именно так, как всегда действовала в твоем исполнении.
- А фраза? Сколько помню, все всегда говорили эту грешную фразу. То есть иногда я слышал и другие вариации ответа, но смысл оставался тем же.
- Видимо, дело в том, что моя преданность тебе, Макс, настолько очевидна, что не нуждается в подтверждениях.
Пару минут я переваривал это утверждение с позиций бинарной логики и вообще без всякой логики, потом отодвинулся и посмотрел на него.
Шурф Лонли-Локли рассеянно потирал шею, на которой уже проступала безобразная багровая полоса. Я пялился на его резкое, измученное лицо, прилипшие к вискам волосы, и не знал, что сказать. В целом, его слова не стали для меня шокирующим откровением – я не раз на собственной шкуре убеждался в их истинности. Но вот сказанные после того, как его едва не удушили из-за моей идиотской идеи, - они наполнялись каким-то особым, пугающим смыслом. Что-то вроде того, что его преданность и доверие ко мне едва не стали причиной его смерти, и он говорит об этом абсолютно спокойно.
- Что тебя так удивило? – видимо, Шурфу надоело затянувшееся молчание.
- Ничего, - буркнул я, прислоняясь к спасительной стене. – Меня, по-моему, уже невозможно удивить.
- А я все же попробую, - тихо хмыкнул он. – Чтоб ты знал: если бы ты не так сильно желал увидеть меня, я никогда не смог бы попасть в этот удивительный мир.
- Скажи еще, что ты – мое осуществившееся желание, - смутился я.
- Между прочим, - в голосе Шурфа отчетливо проскользнула обида, - твоя ирония неуместна. Быть твоим осуществившимся желанием – большая честь.
- По-моему, ты перегнул палку, дружище, - проворчал я.
- Что я перегнул? – изумился он и даже обвел глазами комнату, видимо, пытаясь отыскать эту самую гнутую палку.
- Ничего, - расхохотался я. – Абсолютно ничего ты не гнул!
Только своим истерическим смехом и полной на тот момент невменяемостью, я мог объяснить то, что на долю секунды ощутил прикосновение его сухих губ к своему виску. Потому что ничем другим я это объяснить не мог.
Глава V
читать дальшеЧто можно сделать после таких насыщенных не слишком приятными событиями и шокирующими новостями суток? Раньше у меня был бы однозначный ответ – поныть. Ну так то раньше, когда рядом всегда – ну почти всегда – были девичьи колени, ныть в которые приятно и полезно для здоровья. На худой конец, за неимением коленей можно было послать зов шефу, выслушать пару десятков ядовитых колкостей и преисполниться бодрости и смысла жизни, которые мой шеф каким-то образом полагал неразрывно связанными с немедленным приходом в Дом у Моста и выполнением рабочих обязанностей. Теперь я что-то сильно обнищал – ни коленей, ни шефа, только мой друг Шурф, на свою голову решивший погостить в моем мире. Изливать на него страдания собственной тонкой душевной организации, вызванные тем, что я его же случайно чуть не убил, – это как-то не очень справедливо. А между тем, я интуитивно чувствовал настоятельную потребность поставить точку в этом подзатянувшемся кошмаре. А со своей интуицией я предпочитал не спорить, она такая зануда, почти как Шурф.
Вот только что могло бы быть этой самой точкой?
И тут я вовремя вспомнил о том, что нахожусь в своем родном мире, и подавляющее большинство моих соотечественников уже давно бы прибегло к замечательному средству, идеально расставляющему все точки, запятые, многоточия и прочие знаки препинания во всех запутанных ситуациях. Сакраментальное «дайте две, а то одной много, а вот две в самый раз», нехитрая закуска в виде маринованных огурчиков и квашеной капусты и оживившийся сэр Шурф, которому планирующееся действо было разрекламировано как универсальное средство от горестей, применяемое мире Паука. Ну а если он и заподозрил, что это самое универсальное средство слишком уж смахивает на обыкновенную пьянку, то благоразумно оставил эти подозрения при себе.
Попробовав предложенное, мой друг заметил, что при сходном эффекте напитка, качеством он значительно превосходит Джубатыкскую пьянь. Я преисполнился такой гордости, будто сам гнал этот, с позволения сказать, напиток, а теперь мы дегустировали плод моих неустанных трудов. И я тут же налил ему и себе еще – чтобы сравнить точно.
Судя по всему, за прошедшие сутки мой организм произвел такую дозу адреналина, что алкоголь в ней растворялся, даже не начав действовать. Опрокинув по второй, я закурил и предался созерцанию сидящего напротив друга.
У Шурфа было такое лицо, будто он не просто пил со мной водку, а мысленно проводил разложение употребляемого напитка на химические элементы с параллельным подсчетом процентного соотношения каждого из них. Серьезное, в общем, такое лицо. Впечатление портила только багровая полоса на горле. И чем старательнее я пытался ее не замечать, тем чаще пялился на нее, разумеется.
Шурф дернул плечами, словно ощущая мой взгляд.
- Я не хочу тратить магию на то, что через несколько дней пройдет само, Макс. Обычная странгуляционная борозда.
- Грешные Магистры, откуда ты таких слов понабрался?
- Что значит «откуда понабрался?», - переспросил Шурф с некоторым удивлением. - Я не раз говорил тебе, что обладаю некоторыми знаниями в области целительства, видимо, ты меня, как всегда, не слушал.
- Да нет, это я отлично помню, - я благоразумно решил не вступать в дискуссию. – И даже на своей шкуре твои навыки не раз испытывал, просто слово какое-то дикое.
- Мне не кажется, что определение «дикий» уместно применять к словам, - пожал плечами Шурф.
Не знаю уж, какими неведомыми путями мысли в моей голове от целительства и диковинного слова перешли к магии, но факт остается фактом – мне немедленно захотелось проверить, действительно ли я снова могу колдовать? При этом я отлично сознавал, что заниматься этим при Шурфе будет, мягко говоря, не слишком этично. И от невозможности наколдовать что-нибудь прямо сейчас, соответствующее желание грозило просто пожрать меня целиком вместе с потрохами.
- Не мучайся, Макс, меня совершенно не смутит совершаемое при мне колдовство. Поверь, у меня было достаточно времени, чтобы пережить эту потерю, и сейчас я отношусь к ней с должным спокойствием.
- У меня что, все на лбу написано или ты мысли мои читаешь? – возмутился я, скрывая свою радость от полученного разрешения.
- Просто представил себя на твоем месте, - лениво объяснил мой друг. – Это было не слишком сложно, знаешь ли.
Я схватил со стола стакан, из которого пил, перевернул его и особым образом щелкнул пальцами по донышку. Раздался тонкий высокий звон, и донышко исчезло, превратив мой стакан в своего рода дырявую чашу, только без ручки. Надо сказать, Лонли-Локли наблюдал за моими действиями с явным одобрением.
- Хочешь попробовать, что получится, если выпить этот крепкий напиток из дырявого стакана? Интересная мысль!
Ясно, никакая потеря магии не сможет укротить его научное любопытство. Впрочем, ради него я с радостью поработаю подопытным кроликом. Я налил очередную порцию своему другу, а потом, волнуясь, поднял собственный стакан и плеснул в него. Водка замерла прозрачным кружочком, даже не собираясь переливаться. Я прикрыл глаза и выпил залпом, внимательно прислушиваясь к собственным ощущениям. Если честно, я бы предпочел, чтобы волшебным эффектом этого действия стало желанное состояние добродушного опьянения, при котором хочется любить весь мир, а в качестве бонуса было бы неплохо избавиться от похмелья наутро. Однако ничего не произошло, опьянения так и не наступило, только появилась уверенность, что все мои способности ко мне вернулись, и сомневаться в этом просто глупо.
Шурф вгляделся в мое лицо, кивнул и вдруг протянул руку, требуя дать ему этот артефакт, сотворенный моими собственными стараниями.
Я заколебался. Просто живо вообразил себе, как он сейчас прольет эту грешную водку и что будет при этом чувствовать...
Но стакан, конечно, отдал. А что было делать?
Мой друг зачем-то покрутил его в руках и даже посмотрел в него на меня как через подзорную трубу. Потом взял бутылку и решительно налил себе несколько глотков.
Я едва удержался от вопля восторга – прозрачная жидкость даже не думала проливаться, а болталась себе в стакане, словно бы у него все еще было дно. По лицу Лонли-Локли было как-то не слишком похоже, что он удивился, он просто выпил налитое и вернул мне посудину.
- Интересные дела, - задумчиво сказал мне он. – Кажется, я понимаю, чем это можно объяснить. С одной стороны – это хорошая новость, но с другой...
Не успел я сгореть от любопытства и потребовать от него более развернутого комментария, как Шурф уставился на меня горящим, тяжелым взглядом.
- Макс, я настоятельно рекомендую тебе совершить прогулку, прямо сейчас. И не возвращаться домой как минимум несколько часов.
Не успел я возразить, что на сегодня набегался, и выходить на мороз очередной раз не испытываю никакого желания, как он добавил:
- Поверь, я прекрасно понимаю всю неуместность моей просьбы: гость выгоняет хозяина из дома, это действительно никуда не годится. И я намерен впоследствии просить у тебя прощения в любой форме, которую ты сочтешь приемлемой. Но, поверь, я настаиваю на этом только ради твоей собственной безопасности.
- А что мне угрожает? – лениво спросил я, снова закуривая и надеясь, что пока Лонли-Локли будет объяснять, какие именно неприятности могут поджидать меня в ближайшие часы моей жизни, я придумаю какой-нибудь весомый контраргумент, который позволит моей грешной пригревшейся тушке продолжать восседать на прежнем месте.
- Видишь ли, - он, наконец, отвел взгляд, - я как-то позабыл о том, что снадобья, оказывающие пьянящий или веселящий эффект, действуют на людей из другого Мира парадоксальным образом.
Тут я разом вспомнил Суп Отдохновения, сигарету с травкой и последовавшие за ней незабываемые подвиги великолепного сэра Шурфа в Кеттари, и мне стало смешно.
- Ну, если ты боишься, что проиграешь весь мой невеликий капитал, то я спокоен. Во-первых, мне должны заплатить гонорар, так что с голода мы с тобой не умрем. А во-вторых, я буду только рад, если ты немного развеешься.
Имелось еще и «в-третьих», которое я не стал озвучивать. А именно: прожив в моем мире пару месяцев, Шурф все еще очень слабо представлял, где именно находятся те самые злачные места, в которых можно что-нибудь выиграть или проиграть. Да и в казино, надо думать, играть ему не приходилось. По правде говоря, мне тоже. В общем, шансов повторить кеттарийский подвиг у Шурфа было мало.
- Я совершенно не боюсь проиграть твой капитал, Макс, а кроме того не перестаю сожалеть, что мое появление ввело тебя в непредвиденные расходы, особенно с учетом значительной разницы в оплате твоего труда в нашем Мире и здесь.
Я хотел что-то вставить, но он не дал мне этого сделать, вскинув руку, мол, не договорил еще.
- Я знаю, что ты хочешь мне сказать, и ценю твое благородство, а также утешаю себя надеждой, что когда-нибудь ты снова вернешься в Ехо, и я смогу компенсировать тебе все неудобства. Но сейчас я имел в виду нечто иное. Видишь ли, последний раз я пил из своей Дырявой Чашки перед тем, как совершить этот переход между Мирами, но с тех пор я даже не доставал ее, поскольку был уверен, что моей магии недостаточно для того уровня концентрации, который удерживает жидкость в сосуде без дна.
- Ну если так, то ты даже не представляешь, насколько я рад за тебя, дружище, - ввернул я.
- Я тоже рад, - согласился Шурф. – И мне приятно твое сопереживание, поверь мне. Просто проведенный эксперимент доказывает, что определенной части моей личности удалось ускользнуть от действия ритуала, и именно эта часть сейчас довлеет надо мной. Меня пугает ее непредсказуемость.
- А меня нет, - покачал я головой. – С Безумным Рыбником я знаком, с безупречно занудливой Истиной на королевской службе – тоже. И твердо уверен, что бояться этих замечательных ребят не стоит.
- Стоит, - сдавленно сказал Шурф. – Еще как стоит.
Что-то мне не понравилось в его голосе, не понравилось настолько, что некая часть меня тут же завопила о необходимости срочно делать ноги и вообще послушаться умного дядю и пойти прогуляться часов так на много, лучше до завтрашнего вечера.
Но я не успел ни разобраться с этим ощущением, ни ответить. В общем говоря, я успел только вдохнуть, да и то не до конца, поскольку закончить вдох мне не дали.
Все случилось с такой скоростью, что грохот отлетевшего в сторону кухонного стола я услышал только после того, как оказался в буквальном смысле приперт к стенке, и чудовищно сильные руки Шурфа едва не размазали меня по старым обоям, превратив в так называемый арт-объект, то есть в бесформенную кляксу
Ошалев от происходящего, я боролся изо всех и даже лягнул его, ничего, конечно же, не добившись. Я видел его глаза – ошеломительно близкие, горящие ярче любых ламп, потемневшие и абсолютно безумные. Во рту стало горько, видимо мое тело, встревоженное непосредственной угрозой, собиралось защищать непутевого меня самым простым и надежным способом. Впрочем, сейчас, как и тогда, на улице ночного Ехо, я не мог плюнуть в него, даже спасая собственную жизнь. Не мог – и все тут, что бы ни вселилось в него на этот раз.
Он вдохнул – громко и шумно, словно вобрав в себя мой запах, склонился еще ближе, так, что пряди его волос загородили мне окружающий мир – и вдруг отшатнулся. Не просто отшатнулся – отпрыгнул, едва не угробив плиту. Жалобно дрынькнула упавшая крышка чайника, а Шурф вжался в эту грешную плиту, закрыв лицо руками.
- Макс, - выдавил он, будто из последних сил. – Нашей дружбой тебя заклинаю – уходи немедленно!
Не передать, какое облегчение я испытал, услышав этот голос – нормальный голос моего друга, а не рык собиравшегося меня сожрать хищника.
Какая-то – весьма большая, по правде сказать, – часть моего сознания тащила меня в прихожую: напяливать на себя попавшуюся под руку одежду и выметаться, пока есть такая возможность. Но другая, та самая, которую я обычно и слушаю, не имеющая ничего общего с разумом, вопила о том, что бросать его одного сейчас нельзя. Этот проклятый сон, а затем и сегодняшнее происшествие... все словно подсказывало мне, что сейчас мой друг – идеальный убийца, самый опасный человек в Ехо – очень даже уязвим в чужом для него мире. Здесь я отвечал за него, а не он за меня. И испугаться его по-настоящему я не мог. Может быть, потому, что его Перчатки Смерти покоились в шкатулке, надежно убранные в комнате с момента его появления здесь. Но я был уверен, что даже если бы он и сейчас был в них – я не боялся бы его. Не смог бы, и все тут.
Я подошел так близко, что чувствовал, как он вздрагивает. Он не отнимал ладоней от лица, словно боялся снова продемонстрировать мне этот безумный жадный взгляд. А я – я никогда еще не видел своего невозмутимого друга таким. Борющимся с собственными эмоциями и проигрывающим. И проигрыш этот был по-настоящему мучителен. Зная Шурфа, не раз побывав в его шкуре, я представлял себе этот бушующий шторм, который он силился удержать. И не мог ему не помочь.
Мои руки легли поверх его пальцев, закрывших лицо, словно он физически пытался удержать свою спасительную маску. Не верилось, что еще сегодня днем я пытался отогреть его, ощущая этот внутренний холод, выплескивающийся вместе с его рассказом об утрачиваемой магии.
Сейчас он горел – и волны жара прокатывались и через меня, словно я стоял вплотную к костру.
- Почему ты не ушел?
- Я не оставлю тебя одного, - спокойно и твердо ответил я.
Что еще я мог сказать ему? Что все, что он мог со мной сотворить, ни в какое сравнение не шло с тем, что со мной уже случилось? Ну набросится он на меня, ну попробует, наконец, моей крови, не умру же я от этого. Где-то в глубине души я знал, что этот человек, совсем недавно сообщивший мне о своей преданности как о чем-то малозначительном и при этом очевидном, не сможет причинить мне серьезный вред. Ни Мастер Пресекающий, ни Безумный Рыбник, ни еще какая-нибудь неведомая мне грань его личности. Знал тем самым внутренним чувством, которое связало нас после обмена Ульвиара как близнецов.
И еще я знал, что безумие разделенное будет для него куда проще, чем безумие, переживаемое в одиночку. Он справится и один, этот Лонли-Локли, конечно он справится. Но зачем тогда нужен я? Стоять рядышком, не в силах ему помочь? Спасибо, я сегодня уже попробовал пару раз, и мне это, мягко говоря, не понравилось
И я обнял его, не зная, что будет в следующий момент. Главное, что это грешное «что-то» случится с нами обоими – а не с ним одним.
Я с тобой. Ты горишь – и я буду полыхать. Ты обратишься в лед – и я замерзну. Потому что нет никого ближе тебя. Потому что я не знаю, как ты сделал это, но ты пришел и постучался в мои двери. Потому что ты оставил все – ради меня. Потому что ты впустил меня в собственную душу, чтобы помочь мне. И никогда не ждал за это благодарности. Да и не мог он – тот сэр Макс из Ехо, который, кажется, канул в небытие еще в Тихом городе – испытать соразмерную благодарность. Зато я могу. И я тебя не оставлю.
Он перестал прятать лицо, его руки крепко вцепились в мои плечи – что-то среднее между объятием и пленом. Я не сопротивлялся ему, с пугающим меня самого равнодушием ожидая того, что может сотворить его рвущаяся на свободу суть. И это бесконечно растянувшееся в своей неизменности мгновение длилось и длилось,. Он – сражался, где-то там, внутри себя. А я просто был рядом.
- Ты снова подтверждаешь мою правоту, - вдруг сказал он мне неожиданно спокойно прямо в ухо.
- И в чем именно ты снова прав? – улыбнулся я. Я не видел его глаз, только резко очерченную скулу, склоненную к моей щеке, но готов был поклясться, что во взгляде Шурфа сейчас мелькнула ответная насмешка.
- В том, что пребывание в твоей шкуре – самое страшное, что только может случиться. Я уже говорил, что тобой быть очень опасно, и сейчас снова в этом убедился.
- Вот так живу и даже не знаю, что я такой рисковый парень, - улыбнулся я в ответ куда-то в его подбородок. – Ты думаешь обо мне сейчас, потому что это проще, чем думать о себе?
Он помолчал, размышляя, – несколько размеренных вдохов и выдохов, ровный жар тела. Я был прав, я знал, что необходим ему сейчас – не потому, что моему другу непременно нужно было обниматься и вообще проявлять какие-либо нежности. А потому, что я, не собирающийся защищаться от него, вплавленный в его горячие руки, был самым лучшим, самым сильным предохранителем. Тем единственным, ради чего – то есть кого – он мог справиться с чем угодно. Даже с собой.
- Я всегда думаю о тебе, - ответил он наконец с обескураживающей прямотой. – Иногда мне странно, что ты не знаешь этого. Не знаешь обо мне чего-то.
Я хотел сказать ему, что мы не виделись несколько лет, да и до того лет триста он жил, не подозревая о моем существовании, и конечно я не знаю о нем чего-то. Но это было бы нечестно, совсем не тем, что нужно сейчас услышать ему, воюющему с собственным безумием.
- Просто я был дураком, Шурф. А сейчас поумнел немного, я надеюсь.
Я всем телом ощутил, как сбилось его знаменитое дыхание, но он тут же снова задышал медленно и размеренно.
- Мне тоже так кажется, - сказал он без тени иронии. – Хотя не уверен, что хочу этого для тебя. Это не делает тебя счастливым, Макс.
- Ну что поделать, - я обнаглел настолько, что переступил с ноги на ногу и удобнее прижался к его плечу. Раз уж я напоил своего друга, а теперь вынужден героически помогать ему в самоотверженной внутренней борьбе, могу я это делать хотя бы с комфортом? – В моем мире говорят «Преумножая знания преумножаешь скорбь».
- А у нас говорят «Будешь все знать – станешь Великим Магистром», - вдруг усмехнулся он. В ответ на мое движение, его горячие пальцы пробежались по моей спине, нашли какую-то точку на позвоночнике, нажали, и я охнул от короткой острой боли и наступившего за ней облегчения.
- Дырку над тобой в небе, Шурф, - рассердился я. – А раньше ты этого сделать не мог? Я уже не знаю, как сесть за этой грешной машинкой, чтобы спина не болела, а ты, оказывается, все это время мог мне помочь!
- Тебе надо было просто сказать мне об этом, Макс. Для того, чтобы так ощущать другого, нужен тесный контакт, как сейчас.
В его тон вернулась обычная интонация учителя, вынужденного который раз объяснять одно и то же не слишком умному, но все равно любимому ученику. И я понял, что шторм, сотрясавший скалы его самообладания, отступил. И ощущал, что он знает об этом моем знании.
Его тяжелые руки двигались по моей спине, словно живя какой-то своей самостоятельной жизнью. Короткие вспышки боли сменялись облегчением, и это повторялось и повторялось. Он словно благодарил меня за то, что я был с ним, что не ушел. Благодарил как мог – и, надо сказать, получалось это у него просто отлично.
Я размяк и теперь сам цеплялся за него, пытаясь собрать разбегающиеся мысли в единое целое.
- Тебе не нужна для этого магия?
Он качнул головой, но потом все же не выдержал и воспользовался удобной возможностью восполнить очередной пробел в моих знаниях о мире.
- Ты помнишь, что болезни имеют свой запах? Так же и здесь, только боль проявляется на запахом, а скорее тактильным ощущением. А поскольку любой мало-мальски опытный знахарь не может не знать анатомии, то из этого ощущения и представлений о том, где и что находится в человеческом теле, складывается схема лечения. Которая во многих случаях – как сейчас – представляет собой навык тела и не требует магии.
Я улыбнулся ему в плечо, пользуясь тем, что он не может сейчас видеть моего лица.
- Видишь, Шурф, не зря тебя сделали Великим Магистром. Все в точности по вашей пословице.
В ответ он обеими руками нажал мою шею сзади так, что мне показалось, он сейчас ее сломает. Чтобы больше не насмешничал, наверное. Но вместо этого я с удовольствием покрутил головой, чувствуя себя как минимум родившимся заново. Пьяным я себя, кстати, до сих пор не ощущал. Видимо, водка с моим организмом встретились в какой-то другой реальности, а не на этой кухне.
Мой друг все еще продолжал удерживать меня одной рукой – бережно и без малейших усилий, как я сам держал бы, например, хомячка.
- Последнее время мне кажется, что в этой пословице мало веселого, Макс, - неожиданно сказал Лонли-Локли, и я наконец-то отважился заглянуть ему в глаза. Привычно-серые, полные спокойного сосредоточения.
- Я тебя понимаю, - кивнул я. – Но все равно, пусть я успел насмотреться на чудеса, но то, о чем ты говорил сейчас – все равно кажется совершенно удивительным волшебством. Наверное потому, что я к такому не способен, как не могу чувствовать запаха Безумия или иной болезни.
- Ну, этому легко помочь, - отозвался Шурф со своей всегдашней флегматичностью и наклонился ко мне так близко, словно собирался одарить страстным поцелуем. В общем, сегодня я бы ничему не удивился, но он просто коснулся лбом моего лба, глядя мне в глаза и произнеся вслух какую-то непонятную распевную фразу.
Глава VI
читать дальшеМир вырвался из меня и снова вернулся, полный запахов, звуков и света. Я смотрел на окружающее с высоты другого роста, обонял мириад ароматов и слышал, как за окном покачиваются деревья в длинном зимнем сне.
Прямо перед моим лицом оказался чей-то висок и пряди растрепанных волос, небрежно заправленные за ухо. Рука, очень знакомая такая рука, обнимала этого кого-то за спину, поддерживая. Я попытался понять, где же в таком случае мои собственные конечности, и пальцы с едва заметной тенью от защитных рун на ногтях шевельнулись, словно говоря мне – вот, мол, я.
От неожиданности я с грохотом сел на многострадальную плиту, потому что ноги у меня подкосились. Это было, кажется, еще более странно, чем все то, что происходило со мной до этого. Хотя уж что-то, но мою жизнь банальной не назовешь.
Очень знакомое лицо, мое собственное, оказалось прямо передо мной. В его выражении было нечто необычное, наверное, несвойственная мне серьезность.
- Что ты сделал? – голос звучал странно, я даже кашлянул, словно пытаясь вернуть привычный тембр. Мои собственные глаза, внезапно оказавшиеся отдельно от меня вместе с физиономией и остальным телом, серо-зеленые, даже не думавшие менять цвет, смотрели на меня встревоженно и с долей любопытства.
- Обмен телами, Макс. Очень простое заклинание.
- Обалдеть, - шокированно отозвался я. – Обмена Ульвиара тебе было мало?
- Ну ты же хотел почувствовать, как именно ощущается запах болезни и боль. А это, как я тебе уже говорил, навык тела. Можешь попробовать.
Если честно, сейчас мне больше всего хотелось попробовать сесть и больше не вставать. Причем не на плиту, а куда-нибудь пониже и поудобнее. Не то, чтобы Шурф был выше меня на метр, но смотреть с высоты его роста оказалось непривычно. А смотреть на себя с высоты его роста – вообще дико.
- Я пойду умоюсь, - сказал я и деревянной походкой направился в ванную. Едва не врезался лбом в дверной косяк и неожиданно подумал о том, что наш мир должен казаться Шурфу очень... низким.
Вода имела запах, точнее, целый набор запахов. Железа, земли, чего-то химического, заставившего меня поморщиться. Мимика давалась с трудом – лицо моего друга явно не было приспособлено к таким гримасам.
Он ждал меня в коридоре, вероятно, собираясь приступить к разъяснением, как именно это все работает. На самом деле, заговорив об этом, я не имел в виду, что желаю немедленно овладеть новым знанием. Вот когда-нибудь потом, соответствующим образом приготовившись и морально настроившись...
В общем, сейчас потребую обратно свою тушку, мне в ней как-то привычнее.
Однако новое знание само свалилось на меня, не спрашивая позволения, как и всегда. Я внезапно и очень ярко ощутил, что граница между разумом и ощущениями тела у меня и у Шурфа пролегает совершенно иначе. И что самое пикантное – понял я это, вытаращившись на себя самого. Подозреваю, что на невыразительном лице Лонли-Локли, которое я временно позаимствовал, мое изумление смотрелось дико.
Жажда и голод одновременно – вот как ощущал он свою уходящую магию. Зияющей дырой внутри, отчаянным воем уходящей силы, жадно и громко требующей немедленного наполнения. И источник этого наполнения был совсем рядом – протяни руку и возьми. Так легко и так невозможно.
Я помнил по обмену Ульвиара, как мой друг воспринимает меня – с некой долей постоянного изумления этим дерзким человеком, не боящимся его, подшучивающим, не защищенным. Забавное такое чувство, я потом еще долго размышлял, где именно в его загадочной душе таится та глубокая привязанность, которую он ко мне испытывал.
«Мое», - говорило принадлежащее мне сейчас тело. «Присвоить. Выпить. Обладать». И – внезапно и сильно, дрожью по позвоночнику: «Не причиню вреда. Никому не отдам».
И еще это чертово тело двигалось быстро, очень быстро. Я навис над своим собственным лицом и ощутил, как мне в грудь властно уперлась ладонь.
- Макс.
Мой голос, приправленный спокойствием Шурфа, прозвучал как приказ.
Я отступил от него, прижимаясь к стене.
- Сейчас я прочитаю обратное заклинание, - спокойно сказал он. – Не двигайся.
Я не двигался, даже не собирался. Потому что боялся не справиться с собой – точнее со своей временной оболочкой. Но любопытство оказалось сильнее.
- Подожди, - сказал я.
Оказалось, что смотреть на себя глазами Шурфа очень интересно. Он видел меня совсем не таким, каким я отражался в зеркале. И не потому, что его зрение было намного острее моего. Он видел – ощущал меня – будто бы всем своим существом. Я был для него щекочущим нервы беззвучным рокотом клубящейся магической силы, бесконечно текущим водопадом магии под хрупкой человеческой оболочкой. И еще – его тело... любило меня. Нет, я не знал, как это описать. Слова моего родного языка, наиболее подходящие к такому случаю, обозначают скорее что-то плотское, телесное, и применить их значило оскорбить нас обоих откровенной похабщиной. В его случае граница между физическим и духовным была куда тоньше, а ощущения – куда богаче, чем у нормального человека. Я был для него своего рода источником наслаждения, возникающего от простого присутствия рядом. Да, его тело с радостью обладало бы моим. Понимать это было дико, но кто я такой, в конце-концов, чтобы подходить к существу иного мира (назвать его человеком у меня сейчас не повернулся бы язык) со своими убогими мерками? Но это не было вожделением, вернее, не только и не столько вожделением. Так тянутся друг к другу магниты двух полюсов, так растение стремится к солнцу и свету. Естественно и правильно – вот как это было.
Шурф терпеливо ждал, устремив на меня несвойственный мне самому пытливый взгляд. Кажется, он понимал, что со мной происходит и готов был помочь, если я с этим не справлюсь.
- Почему так? – спросил я, зная, что он поймет.
- Не знаю, - мои голосовые связки явно не были предназначены для привычной ему безразличной интонации. – Джуффин не раз говорил, что одно из твоих самых больших желаний – это чтобы тебя все любили. Кто я такой, чтобы спорить с магией Вершителя?
- НЕТ!!! – рявкнул я. Ого, оказывается, Шурф может рявкнуть так, что вокруг, небось, все соседи подпрыгнули. Просто он этого никогда не делает, и правильно, я сам от этого вопля чуть не оглох. Взял себя в руки и машинально сделал глубокий вдох и медленный выдох. Надо признать, в теле моего друга эта дыхательная гимнастика оказалась действительно эффективной. – Я не хочу, чтобы все вокруг меня происходило из-за этой дурацкой магии, из-за того, что я Вершитель. Хоть что-то хорошее может в моей жизни случится просто потому, что я такой, какой есть?
- Думаю, да, - спокойно ответил он. – Видишь ли, на самом деле то, что ты Вершитель, никак не влияет на мое отношение к тебе. Тем более, что я воспринимаю тебя именно так практически с нашей первой встречи, Макс, и твоя... роль тут не при чем.
- Это здорово, - искренне сказал я. – Ты даже не представляешь, насколько это важно для меня, дружище.
- Я рад, что тебя не смущают те ощущения, которые ты должен сейчас испытывать в моем теле, - сказал он с заметным облегчением. - Все же наши воззрения очень различны, и сейчас, будучи отчасти тобой, я понимаю это особенно остро.
- Ну не могу сказать, что мне очень нравится то, что меня не отказались бы съесть, - хмыкнул я, с трудом удержавшись от того, чтобы растянуть уголки рта пальцами. Слишком уж плохо умело улыбаться это лицо. – Но утешает то, что до сих пор не съели.
- Ты ведь понимаешь, что жажда обладания твоей магией – это всего лишь реакция на твое могущество, а не то, что я чувствую на самом деле, - укоризненно качнул он моей растрепанной башкой.
- Да,- серьезно кивнул я, понимая, что больше подшучивать нельзя. Что еще пара фраз в том же ключе – и обижу его так, что никогда не выпрошу прощения. И поделом. - Я пошутил. Просто всего слишком много.
Он кивнул и притянул меня к себе за плечо так легко, словно его недюжинная сила все еще была при нем. Я послушно наклонился, и мы соприкоснулись лбами, разделяя ощущения на двоих. Глаза в глаза, проникая в самую суть, совершенно не зависящую от оболочки, в которую она заключена. Я чувствовал его – свое – дыхание. Слышал едва различимый шепот заклинания, которое он говорил. Я был где-то между везде и нигде, и когда мир снова сделал оборот вокруг меня, я все еще держал Шурфа за плечо и не собирался отпускать. А он и не думал вырываться, словно ожидая моего решения и подчиняясь ему заранее.
Он снова был выше меня и сильнее в разы, и его присутствие успокаивало. Делало мой личный мир правильным. Годным на то, чтобы в нем существовать. Я прикрыл глаза и коснулся губами его подбородка. А затем уголка губ – подтверждая.
Его руки сомкнулись на моей спине, впечатывая меня в него, пальцы скользнули в волосы, лаская затылок. Это нельзя было выразить словами, потому что сказать «мы целовались» - все равно что ничего не сказать. Я давал ему изучить себя – так, как он хотел. Я доверял ему, зная, как тонка та грань, что отделяет его от безумия. Его губы медленно, смакуя, ласкали мои, отдавали горечью его отравленной крови, и я пил эту горечь, как амброзию.
Ты не один – такой, потому что нас двое. Но ты один, потому что – единственный. Потому что никогда и никого не было в моей жизни так. И не будет – я знал это твердо. Единственная аксиома, в которой нельзя усомниться. Потому что я готов потерять что угодно – себя, Ехо, свою жизнь, свою магию, свое-что-хотите, но не тебя. Потому что ты – настоящий. И с тобой рядом можно дышать, а не задыхаться.
Хорошо, что я только что побывал в его теле. Сейчас меня не смущало то, что мы делали посреди моей тесной прихожей, потому что его отношение к происходящему все еще имело надо мной некоторую власть, и оно было весьма далеко от пошлости.
Он изучал меня. Наслаждался моим доверием. Смаковал каждое медленное движение. А мне оставалось только завидовать ему: по сравнению с тем водоворотом ощущений, в котором купался он, мое собственное восприятие было слепо-глухо-немым. Но я старался извлечь из него все, что мог – жар от его жесткого тела, бережность прикосновений, дыхание на коже, щекочущие лицо волосы и острую до боли нежность.
Ни одного неверного движения, фальшивого звука. Только беспощадное знание, что самое лучшее, самое счастливое в моей жизни происходит здесь и сейчас. Не повторится, не вернется. Но оно есть – и это моя самая большая удача.
Мир свернулся вокруг нас в тугую спираль, опаленный тем пошлым словом, которое слишком потаскано, чтобы я его использовал. Сейчас это был мой мир, самый лучший на свете, самый прекрасный.
Где-то там, в неизмеримых парсеках пространства отсюда содрогнулся Стержень Мира, заставив отозваться стоном живые камни Холоми. Я знал это, но как же мне было все равно...
- Макс... Макс! – его пальцы особым образом коснулись моего затылка, и в голове прояснилось. Пришлось открыть глаза и сфокусироваться на лице Шурфа, слишком серьезном, чтобы соответствовать безнадежно упущенному моменту.
- Мм? – что-то я не был уверен, что способен сейчас на человеческую речь.
- Так нельзя, – твердо сообщил он. – То есть, я безмерно счастлив, что вызываю у тебя такие эмоции, но мы должны остановиться.
Сказано все это было примерно тем тоном, который придуман специально для скучных рабочих совещаний, на которых обсуждаются наилучшие формулировки для служебных записок, подаваемых в Канцелярию Скорой Расправы.
Обидно, черт. Только что я наслаждался своей ролью филантропа, позволяя то, чего ему действительно хотелось, но внезапно оказался просителем. То есть я бы конечно обиделся, если бы хуже знал Лонли-Локли. Или если бы не понимал, чего ему стоило остановиться. А я примерно понимал.
- Почему?
Если он сейчас скажет, что какое-нибудь Великое Правило запрещает ему целоваться в прихожей, оборудованной менее, чем семью лампами или еще что-нибудь в этом роде, я в него плюну наконец. Честное слово.
Он отодвинулся от меня, прислоняясь к стене, и я понял, что все это действительно дается ему нелегко. Такого лица у него я не видел даже когда объявил о существовании Незримой Библиотеки – а это что-нибудь да значит.
- Потому что ты очень близко подошел к тому, чтобы разрушить наш Мир, - сказал он тихо. – А я не могу тебе и себе этого позволить. Я, видишь ли, к нему в некоторой степени привязан. Но даже не это главное. Просто такого нам не простят, понимаешь?
- Кто не простит? – тут же заинтересовался я. Нет, понятно, что я и сам себе не прощу, если этот прекрасный Мир развалится на куски по той причине, что нам пришло в голову целоваться в моей затоптанной прихожей, но все-таки хотелось бы понять механизм этого явления.
Мой друг молча развернулся и ушел на кухню. Пришлось последовать за ним: вдруг он прячет неведомого грозного кого-то под раковиной, и я сейчас с ним наконец-то познакомлюсь?
На самом деле, я словно бы играл с самим собой в то, что ничего не случилось. Было обидно, что все закончилось, а еще поджилки тряслись от того, что оно вообще происходило. Но лучше уж я привычно пошучу про себя пару раз, чем закачу истерику или еще что-нибудь похлеще. Я ведь могу. Но не буду.
Шурф действительно обнаружился возле раковины, но не вытаскивал из-под нее какого-нибудь великого Магистра древности, а просто приглаживал влажными ладонями растрепавшиеся волосы.
- Я хотел бы попросить у тебя разрешения, Макс, - Лонли-Локли произнес эту фразу с такой серьезностью, словно я должен был позволить ему дышать. Ну или читать, что для моего друга примерно одно и то же.
- Разрешаю, - быстро сказал я. Ну чего мучить человека.
окончание главы тут
Главы I-III тут
-
-
20.04.2015 в 02:03Как же отчаянно жаль Шурфа. А Макса - чуть ли не больше.
И, Боже, я почти поверила, когда руны вернулись. Но не могло всё быть так просто. Не могло и не было.
И эта нотка бреда, которая всегда присутствует... "что я перегнул?" - без этого Макс не Макс и Шурф не Шурф.
А прикосновение губ к виску - конечно же, не примерещилось, и столько всего в этом жесте, что ох.
-
-
20.04.2015 в 02:34Ужасно интересно, очень круто читать такие вещи, которые так затягивают в написанное, что потом трясешь головой и приходишь в себя в обычном мире)
Отличная драма вырисовывается, автор умница!)
-
-
20.04.2015 в 07:55-
-
20.04.2015 в 08:12-
-
20.04.2015 в 12:44-
-
20.04.2015 в 12:49-
-
20.04.2015 в 12:54-
-
20.04.2015 в 17:15А прикосновение губ к виску - конечно же, не примерещилось, и столько всего в этом жесте, что ох.
нет, не примерещилось, совсем нет
Зюнька, автор сам не в этом мире... но я рада, что могу это передать, просто очень рада
Andrey-Vas, о! вот вы знаете - это была моя основная собственная претензия к началу текста - медленное развитие. Замедленность. Вот вы четко выразили то же ощущение, которое у меня самой было. На самом деле текст еще только рождается, может быть, что-то перепишется, подредактируется еще. Мой прекрасный тестридер вот сказала, что, видимо, я просто пыталась овладеть стилем, привыкнуть к нему. Потом дело пошло легче...
мне кажется, дело в этом, но не знаю... но рада, что вы заметили, значит, надо думать над началом будет
dalilah, спасибо! это радует! продолжение вот сейчас принесу в ближайшем обозримом времени
Sir Konrad Weller, Это ж вам не Ехо, чтоб события обгоняли друг друга и неслись на всех парах, это нам мир. А он весьма нетороплив
может быть, кстати, это будет объснением... может дело и не в стиле... не знаю, но думаю над этим. Спасибо!
D~arthie, я тоже надеюсь, что он придумает
-
-
20.04.2015 в 19:16-
-
20.04.2015 в 19:33-
-
20.04.2015 в 20:35мне кажется, вы правы. Спасибо! Я подумаю над этим. Потому что многажды порывалась порезать начало, но ничего вырезать не смогла. Все имеет иди будет иметь какие-то связи, ассоциации и проч...
-
-
20.04.2015 в 22:31нет, не примерещилось, совсем нет
Но я могу себе представить, почему Макс не поверил.
-
-
20.04.2015 в 22:55че-то последняя глава по-моему не очень
-
-
20.04.2015 в 23:03Но другая, та самая, которую я обычно и слушаю, не имеющая ничего общего с разумом
Так по-максовски)
словно собирался одарить страстным поцелуем. В общем, сегодня я бы ничему не удивился,
но автор не собирается так скоро радовать читателей, и правильно)) Меня радует вообще, что эта мысль пришла в голову не только читателю (мне), но и Максу.
Тут вообще такая... истинная близость у них.
-
-
20.04.2015 в 23:06если работа не сожрет с концами, то и следующую принесу...
-
-
21.04.2015 в 00:02Буду очень ждать! но не перетруждайтесь)
-
-
21.04.2015 в 10:48Шурфа все еще хочется взять на ручки
но не только для того, чтобы погладить по голове, гм. Максу - выдать какую-нибудь гениальную идею, как всех в очередной раз всех спасти и самому остаться живыми при Шурфе. В общем, жду продолжения! Но Элизар права, не перетруждайтесь)-
-
21.04.2015 в 18:19что не помешало мне оттрубить еще 10 страниц, конечно же...
Ирловин, спасибо!!! не перетруждаться не получается, потому что текст сгрыз и дожевывает, но утешает то, что я в написании я уже в последних эпизодах (эпизод - это страниц 10...)
сейчас довычитаю и принесу следующую
-
-
21.04.2015 в 18:28читать дальше
-
-
21.04.2015 в 18:32-
-
21.04.2015 в 18:33теперь все есть, вот
-
-
21.04.2015 в 18:36-
-
21.04.2015 в 18:36-
-
21.04.2015 в 19:17-
-
21.04.2015 в 21:21Зюнька, вот это отлично! спасибо!!!
я вообще графики не шибкий любитель...
-
-
21.04.2015 в 22:37Как сложно быть Вершителем и Верховным Магистром... (если я правильно помню, как это называется)
Вот так даже поцеловаться нельзя нормально
А они ещё то и дело норовят обрушить свой личный маленький мир, вот идиоты-то.
Пусть уже наконец всё будет хорошо.
Но это будет, видимо, обозначать конец фика, поэтому я тут почти как Макс
В общем, жду продолжения, и если не ответов, то новых вопросов, Макс это умеет.
-
-
21.04.2015 в 22:57ну да, Макса не хватило, видимо - и радоваться жизни, и любить Ехо. Без Ехо порадовался - и вот результат...
Великий Магистр, вроде как...
В общем, жду продолжения, и если не ответов, то новых вопросов, Макс это умеет.
я тут сегодня стараюсь прокрастинировать во все кроме текста, ибо спать-то хоть иногда надо... но написано на несколько глав вперед по сравнению с выкладкой
-
-
21.04.2015 в 22:58-
-
21.04.2015 в 23:01-
-
21.04.2015 в 23:10Спасибо) Я поленилась в текст лезть, каюсь, а канон давно читала.
Ну если уж вы всё равно не спите, а прокрастинируете, то несите
А если действительно отдыхаете, то можете пока не нести)))